До мурашек - Ана Сакру
Тут же разворачиваюсь к Лёве и скрещиваю руки на груди, вопросительно выгибая бровь. Я пытаюсь при этом сделать серьёзное лицо, но это чертовски сложно, потому что, во-первых, сам Лёвка продолжает невероятно обаятельно и нахально улыбаться, обводя меня откровенным взглядом, а во -вторых, меня чертовски подкупает его настойчивость и то, как именно он её проявляет.
Чтобы я не думала, но мне как женщине просто безумно приятно.
То, что и как он делает, для меня всегда было круче, чем цветы, рестораны и подаренные украшения. Лёва умел пробивать в самое сердце, задевать что-то трепетное внутри, что больше не удавалось никому, и, похоже, до сих пор этим навыком отлично владеет. Поэтому основное мое раздражение направлено скорее на то, что был велик шанс покалечиться, особенно с его ростом и комплекцией, чем на то, что он заявился без приглашения.
- Чем обязана? - интересуюсь едва слышным шепотом, опираясь задом на стол.
Вместо того, чтобы сразу ответить, Лёвка облизывает губы и задерживает взгляд на моих почти полностью голых ногах, от чего так и тянет одернуть хлопковую майку -ночнушку, но я, конечно, вида не подаю.
- Так и спишь без трусов? - поднимает мерцающие в темноте глаза к моему лицу, которое моментально жарко вспыхивает, и подол я всё-таки непроизвольно поправляю.
Улыбается. Фыркаю, немного злясь. Нет, он не мог видеть, но...угадал...Никогда не любила белье. Если бы не родители, вообще спала бы голая.
По Лёвкиным туманящимся глазам вижу, что он это понимает. Задерживаю дыхание, когда он, словно не осознавая, снова делает шаг ко мне и упирает кулаки в стол по обе стороны от моих бёдер. Его серая футболка почти касается моих сосков, которые становятся такими чувствительными, что их царапает хлопковая ткань ночнушки. Я не хочу опускать взгляд и проверять, напряглись ли они. Догадываюсь итак...
Кошусь на стенку, за которой спальня родителей, но из-за включенного фильма их теперь не слышно, как и им нас...
- Утром ты мне задала вопрос, - Лёвка подцепляет пальцем мой подбородок, заставляя всё внимание перевести на него.
Мужской бархатно-теплый шепот щекотно и чувственно вибрирует у меня в самом центре диафрагмы. Взгляд невольно прикипает к Лёвиным четко очерченным твёрдым губам, которые так близко и прямо напротив.
- Пошли со мной...Поговорим, - еще тише продолжает, еще ближе ко мне склоняется.
Пара миллиметров, и расстояния не останется совсем...Окутывает зноем как в самый душный солнечный день.
- А до завтра это подождать не могло? - сиплю, так и пялясь на его рот.
- Настолько неинтересно услышать ответ? - задирает вверх один уголок губ в ироничной усмешке.
Я так четко сейчас вижу его мимику. Это завораживает...
- Скорее боюсь, - бормочу почти беззвучно. Усилием воли поднимаю глаза выше уровня мужского рта и перехватываю пытливый взгляд, - И не уверена, что правильно сделала, что его задала...
У Лёвки на это по лицу пробегает тень. Я не знаю, как именно он интерпретирует мои слова, но волной ментального напряжения меня словно в стол вжимает. Инстинктивно касаюсь ладонью его живота то ли в попытке оттолкнуть, то ли успокоить, и чувствую, как мышцы под футболкой мгновенно становятся каменными в ответ на моё прикосновение. И словно током бьёт прямо в центр ладошки. Дыхание схватывает, приоткрываю рот, глядя ему в глаза. Неясная беспомощность накатывает, парализует. Всё тело будто в ознобе, и только между ног пульсирует влажно и горячо.
Лёва ещё пару секунд цепко всматривается в моё запрокинутое к нему лицо, словно пытается прояснить для себя что-то, а потом на шумном выдохе бормочет, прежде чем поцеловать.
- Но вот так ты точно не против, да?
Ничего не отвечаю, потому что его язык уже проскальзывает между моих приоткрытых губ и хозяйничает у меня во рту. Это ощущается очень остро и горячо. Словно плетью бьют по спине, заставляя дугой выгнуться и прижаться насколько возможно к мужскому телу. Буквально, вдавливаюсь в него, тихо застонав и крепко обвив руками мужскую талию.
- Тш-ш-ш, - запальчиво шепчет в губы, подсаживая меня подальше на стол и широко раздвигая мне ноги.
- Можешь же тихо, да, Гулён? - почти мурлычет.
В ответ лишь прикусываю его нижнюю губу, жмурясь, потому что одна Лёвкина рука уже сдвинула ворот майки и мнёт мою грудь, перекатывая по ладони затвердевший сосок, а пальцы второй проминают позвоночник, спускаясь к ягодицам. Задираю дрожащими от охватившего нетерпения руками Лёвкину футболку, тоже жадно трогаю его спину, бока, живот, очерчиваю ноготками выраженные косые мышцы, ведущие к паху. И приспускаю ему спортивное трико, чтобы сквозь ткань боксеров очертить уже полностью вставший член, тут же дернувшийся мне в ладонь.
Лёвка прикусывает мои губы в ответ и всасывает нижнюю, глуша тихие стоны. Мужская ладонь по-хозяйски оглаживает бедро, небрежно задирает подол ночнушки почти до самой талии, и Лёвкины пальцы, пройдясь по лобку, с пошлым чмокающим звуком погружаются в меня почти полностью. Насаживаюсь сама, подаваясь навстречу, сосу его язык, то гладя, то царапая спину. Я не могу громко стонать, не могу кричать, даже дышу с опаской, но от этого охватившее возбуждение только острей. Хочется беззвучно, но цепко впиться в него каждой клеточкой, и чтобы поскорее вошёл в меня.
Поэтому, когда в следующую секунду, вместо пальцев меня растягивает твёрдый горячий член, я лишь впиваюсь зубами Лёвке в плечо, жмурясь и чувствуя вкус ткани во рту.
Вся каменею, пока быстро и размашисто трахает, потому что стараюсь не качать стол, и потому что все мышцы мгновенно напрягаются до предела в попытке поймать зудящее удовольствие.
Не дышу. Футболка во рту мокрая от моей слоны и его испарины. Как кляп. Тело звенит натянувшейся струной, белеют пальцы.
Мир качается, оставляя только сбитое обжигающе-мокрое Лёвкино дыхание у меня в волосах, запах общего тягучего возбуждения в лёгких, вакуумные, влажные звуки тесно скользящего во мне члена в барабанных
