Мария Ветрова - Криминалистка
— Ах, Светланочка Петровна, наконец-то!.. Мы так переживали, где вы… Здравствуйте, товарищ Родионов…
— Кто «мы»? — поинтересовалась я, а Виталька почему-то не счел нужным ответить Иван Иванычу на приветствие.
— Все! Особенно Ираида Сергеевна… Ей получше, и она все время о вас спрашивала…
— Поднимусь к ней прямо сейчас, — смирилась я с необходимостью выслушать исповедь Григорян. — Да, кстати… Мне сегодня придется покинуть ваши скромные пенаты… Отзывают из отпуска. Ничего не поделаешь — работа…
— Ах, какая жалость! — по-бабьи всплеснул руками Колобок. — Какая жалость!..
И его физиономия действительно приняла жалобное выражение.
— Я подожду тебя в номере, — сказал Родионов, продолжая игнорировать присутствие директора. Причем сказал как-то уж слишком по-хозяйски… Мне это решительно не понравилось, но пришлось данный эпизод проглотить не поморщившись, не объясняться же с ним прямо тут, посреди холла? И, молча сунув ему в руки ключ от люкса, я устремилась к Григорян.
Актрисе действительно было, видимо, получше. Пропала вчерашняя синюшная бледность, хотя мешки под глазами еще слегка обозначались. На безразмерной кровати она не лежала, а сидела в махровом халате — точно таком же, как в моем номере. Мне она явно обрадовалась, а когда я предупредила, что сегодня уезжаю и времени у меня мало, очень огорчилась.
— Жаль… — тихо произнесла Ираида Сергеевна. — Но, думаю, поговорить мы успеем. Моя история столь же коротка, сколь и банальна… Вы не подумайте, Светочка, я не собираюсь исповедоваться, просто очень надеюсь, что вы сможете что-нибудь посоветовать… Как профессионал.
Я непроизвольно вздохнула и присела на край ее постели, сдвинув одеяло и простыню.
— Слушай вас, Ираида Сергеевна.
— Если коротко — Боря действительно сын моей старинной подруги, мы подружились, когда ему было лет шесть-семь, а когда исполнилось восемнадцать, Юля, его мама, скончалась: опухоль… Мальчик остался совершенно ни к чему не приспособленный, ничего не умеющий, не смог из-за болезни матери даже поступить куда-нибудь… А вот к картам пристрастился уже тогда, и поделать я ничего не могла, хотя — видит Бог! — очень старалась…
— Почему именно вы? У него что же, других родственников не осталось?
— Остались… — Она слегка покраснела и отвела глаза. Потом, помявшись, все же решилась: — Понимаете, я отдаю себе отчет, что это звучит дико, но… Так бывает, даже довольно часто… Мальчик чуть ли не с детства был влюблен в меня, и… Словом, какое-то, поверьте, очень короткое время мы с ним… Ну, сами понимаете…
Естественно, я поняла, другой вопрос — что я при этом ощутила по отношению к Григорян. Надеюсь, эмоций своих не проявила никак.
— Я всегда выглядела гораздо моложе своих лет, — продолжала актриса, — и тогда — особенно… Была очень привлекательной женщиной…
— Я вам верю, — сухо бросила я. — Но пока не понимаю, какого совета вы от меня ждете.
— О, к нашему прошлому роману нынешняя ситуация, если не считать того, что Борис мне дорог, отношения не имеет!.. Понимаете, Боря здорово проигрался — с месяц назад. Проиграл сумму, которую мы с ним даже вдвоем заплатить не в состоянии, очень, я бы сказала, влиятельному человеку…
И она назвала мне фамилию, заставившую меня слегка вздрогнуть.
— Теперь вы понимаете, что они его, рано или поздно, достанут? — горько вздохнула актриса. — Если с Боренькой что-то случится, клянусь, я не переживу…
Да, судьбе, подобно той, что досталась Ираиде Сергеевне, позавидовать трудно… Я посмотрела на нее почти с сочувствием. Однако разве не сами мы избираем дороги, которыми идем по жизни? И разве это новость, что за каждый неверный выбор приходится в итоге расплачиваться?.. Принято думать, что счета эти — всегда справедливые, что жизнь и судьба не обсчитывают нас… Но что-то не припомню случая, чтобы кому-нибудь от сознания этого стало легче…
— Ираида Сергеевна, — сказала я мягко, — что же, по-вашему, я могу посоветовать «как профессионал»?.. Вы не наивное дитя и отлично понимаете, что к этому быку, имя которого вы назвали, и не такие профессионалы, как я, неоднократно пытались пробиться. Результат вам тоже известен… Единственное, что могу сделать, — сообщить кому следует о возможности грядущих событий, связанных с Лисом…
— Вы и кличку Борину знаете… — грустно прошептала актриса.
Я промолчала.
— Ладно, Светлана Петровна, я действительно все понимаю… Но если вы хотя бы дадите кому надо знать об этом — уже большая помощь… Простите, что отняла у вас время. И — прощайте, вы чудесная женщина, я рада, что познакомилась с вами…
Виталька, как и обещал, ждал меня в номере, причем успел заказать сюда завтрак, который прибыл одновременно со мной. Ругать его за хозяйский тон я не стала, расхотелось как-то… Мы поели и засобирались в УВД: где-то через час-другой туда должен был звонить Володя. Я намеревалась дождаться его звонка, а затем двинуться домой — в сторону столицы. Представляю, как удивится и наверняка обрадуется Катюша!
Катя
У самого подъезда Костицыных я столкнулась с нашим Володей и страшно обрадовалась: меня прямо-таки распирало желание как можно быстрее доложиться и ему, и тете Светлане, а тут он сам — собственной персоной! Вот здорово!
Наш Иван Царевич, если судить по его улыбке и жизнерадостному «Привет, Катюш!», обрадовался тоже не меньше меня. Наверное, и он нарыл что-нибудь стоящее. Но главная радость плюс некоторое удивление ожидали нас наверху, в квартире. Потому что встретила нас не маленькая Светка, а сама Светлана Петровна, возвратившаяся в Москву! И как вы думаете, кто при этом сидел в комнате, куда мы ввалились всей гурьбой, едва раздевшись? Родионов! Вот это — фишка… В другом углу сидела маленькая Светланка с самым злобным выражением лица, какое у нее только бывает: у этой девицы еще тот характерец…
Я поняла, что требуется мое немедленное вмешательство, потому что в комнате ощущалась отчетливая напряженка, источником которой было это избалованное, на мой взгляд, дитя, а у Родионова на физиономии читалась абсолютно несвойственная ему по жизни растерянность и даже смущение. На Светланочку Петровну, бедную, я и смотреть не стала, чтобы не добавлять ей неприятных ощущений. А сразу схватила паршивку Светку и потащила ее в спальню под предлогом «что-то сейчас такое расскажу…».
На самом деле первое, что я сделала, — пихнула ее на кушетку, а сама села напротив, на тети Светину кровать, потом спросила девицу, в чем дело, не поясняя деталей. Она и так прекрасно поняла меня, о чем свидетельствовало ее молчание и надутые губы.
