Всё равно будешь моей (СИ) - Катаева Татьяна Анатольевна
У нас с ним, как-то никогда не было времени разговаривать о прошлом. Он не спрашивал обо мне, я не спрашивала о нём. Не потому что мне было неинтересно. Наоборот, слишком любопытно. Но, мне было неловко. Если бы он хотел, сам бы что-то рассказал о своём детстве. Как я, например, рассказала ему о своём. Мне казалось, что он тоже что-то расскажет после меня. Но, Матвей, наоборот, замолкал, и погружался в свои мысли.
Он сильно изменился за эту неделю. Я не знаю с чем это связано. И связано ли со мной и скорой свадьбой. На вопросы мои, отвечал уклончиво.
Каждый учебный день Рустам забирал меня. Мы либо ехали к нам домой, либо же в кафе сидели. Мы много говорили. Ничего серьёзного. То о том, то о сем. Раньше так и было. Мы часто и много общались. Мне было с ним легко. Как с другом. Он старше, опытнее, умнее. Девчонки восхищались им. Мне же было приятно его общение. Пока нас не обручили. До этого я считала его другом. А когда поняла, что он навсегда со мной, стало плохо. Другом он нравился мне больше.
Иногда в процессе разговора, я ловила себя на том, что потеряла нить самого разговора. Что мыслями вернулась к Горскому. И это происходило очень часто.
— Мирусь, ты, где летаешь?
— Прости, задумалась, — обычный вечер пятницы и мы сидим в дальнем углу ресторана Мурада.
— Я завтра уезжаю, приеду в воскресенье утром, — смотрю на него и глупо улыбаюсь. Он уезжает завтра на день. Мы с Матвеем сможем побыть вместе. Сегодня записки так и не получилось достать. Рустам забрал меня раньше обещанного времени. А теперь, получается, мы останемся с ним вдвоём. Настроение поднялось до небес, и даже следующая фраза Рустама, не опустила меня к земле. — Во вторник репетиции церемонии. Ты помнишь?
Забудешь такое. Каждый день все мне об этом напоминают. Мама, папа, Рустам, Мурад, Алина. Все и по несколько раз. Такое чувство, что все думают, что у меня проблемы с памятью. Рустам кладёт свою руку на мою, и немного сжимает её.
— Меньше чем через три недели свадьба. Ты, — замолкает на секунду он, выдыхает с груди воздух и замирает, — Будешь моей.
Улыбается.
— Вечность этого ждал, — заключает.
Я тускнею. Чувствую, как к глазам подступает влага.
Зачем Рустам?
Почему именно я?
— Ты плачешь? — вдруг спрашивает он. А я и, правда, плачу, но нет, ни всхлипываний, ни криков, ни истерик. Просто одинокие слезинки покатились с глаз. — Ты боишься? — понимает он по-своему мои слезы.
Я лишь утвердительно киваю. Что я могу ему сказать? Что?! Кто я такая, чтобы идти против его семьи? Даже Горский, если бы хотел, не смог с ними потягаться. А кто такая я?
— Не бойся, малыш, я буду хорошим мужем.
Малыш... Муж... Оба слова режут ножом. Малыш я для Горского. А Рустам для меня муж. Вот такие вот реалии. Горькие. Колючие. Жестокие.
Суббота. Наконец-то. Долгожданная.
Целое утро кручусь возле зеркала. Раньше я не заморачивалась своим внешним видом, что на мне одето. Как я в этом выгляжу. Есть или нет макияж. Волосы в пучок или распущены и уложены. Не заботило чужое мнение. Не заботили взгляды парней или же их отсутствие.
А вот только стояло Горскому появиться в моей жизни, и я начала меняться. Мой мир менялся вокруг, и я внутренне — только с ним. Хотела ли я этого или это происходило, автоматически, не знаю. Просто процесс саморазрушения и трансформации запущен, и остановить его невозможно.
Сегодня на мне легкий сарафан, на ноги надела ботинки, а на плечи косуху, которую мне подарила Ава. Ей подарила сестра, но не угадала с размером. А мне подошла идеально. Правда это было еще осенью, а я её ни разу так и не одела. Сегодня же, мне впервые захотелось изменить свою одежду.
— Мира? — мама встречает меня в коридоре, когда я уже обуваюсь. — Ты куда так оделась?
План был сбежать до её появления, но, к сожалению, он провалился. Я теряюсь всего на пару секунд.
— К Аве еду. Сестра её прилетела на пару дней в гости, по этому поводу Ава устроила девичьи посиделки. Как тебе мой наряд?
Чтобы избежать ненужных высказываний мамы в адрес моей одежды, сходу сама спрашиваю. Вряд ли услышу комплимент. Но это, же мама, на неё нельзя злиться.
— Не плохо, — заключает мама, когда осматривает мой внешний вид.
Ого. "Не плохо" с маминых уст, это подобие "бомба", "вау", "чудесно", "красиво" и тому подобное. Я даже улыбаюсь, искренне.
— Ты изменилась, дочка.
— Это хорошо или плохо? — мама не знает причины моих изменений, и уверена, если б знала, дело б закончилось плохо. Та и ответ её не столь важен, ведь он ничего не изменит. Горский уже изменил меня, и стать прежней у меня не получиться. Разве, что стереть память под ноль.
— Не знаю хорошо это или плохо. Просто ты другая.
Ответ ничем мне не помог. Что и следовало ожидать. Мама погрузилась дальше в свои мысли. Она тоже изменилась. Больше я не слышу от неё похвалы в сторону будущего мужа. Не слышу радости в голосе о предстоящей свадьбе. И улыбка с лица исчезает, когда появляется Рустам.
— Мам, я побежала. Опаздываю.
Я и правда опаздывала. Матвей должен был забрать меня в одиннадцать. А уже половина двенадцатого. Несколько раз телефон сообщает о входящем смс.
По ступенькам не бегу, а лечу. Дыхание затрудняется, а ноги, кажется, и вовсе сейчас откажут. Мышцы напоминают о своём существовании, и более того, даже болеть начинают. Но я темп не уменьшаю. Хочу к нему в объятья. Соскучилась ужасно.
Горский опирается об машину, а как только видит меня, отлипает от неё, и идёт навстречу. Медленно, ровно. Но в каждом его шаге такая сила, что я ещё быстрее бегу. Только в его объятьях я в безопасности.
Когда добегаю, он подхватывает меня, обнимает и кружит. А я как дурочка кричу и смеюсь от счастья, и ещё сильнее прижимаюсь к нему. Не хочу, чтоб отпускал. Никогда. Так бы и умерла в этих объятьях.
***
Мирослава
Как только попадаем в машину, Матвей срывается и увозит подальше от дома. Едем как всегда в район, где меньше всего можем встретить знакомых. О такой возможности вообще стараюсь не думать. Просто нельзя.
— Ты сегодня не похожа на себя.
— Сегодня все замечают мои изменения. Я просто накрасилась. Волосы накрутила. Вот и всё.
— А ещё платье одела. Но, малыш, я не об этих изменениях. Ты мне нравишься любая. И даже худи твоё, я люблю. И макияж тебе можно не носить, потому что ты и без него красивая. Что-то в твоих глазах, улыбке, даже походке.
Не знаю, что ответить ему на это. Он прав. Даже мама это заметила. Горский изменил меня на уровне ДНК. А говорят такое невозможно. Ха, ещё как возможно. Сама бы не поверила, если бы это не произошло со мной.
Матвей предлагает посидеть в кафе. Но я не хочу. Там много лишних людей. А мне хочется только его и с ним.
Поэтому мы не нарушая наши правила, берём еду, заказанную в ресторане, и едем на набережную. Это моё любимое место во всём Лондоне. Мы так много раз были тут с Горским, что я сбилась их считать. Но если бы кто-то попросил рассказать о какой-нибудь из встреч, я бы всё в подробностях рассказала. Потому что оно живёт у меня в сердце. Каждая секунда, проведенная с ним, навсегда останется со мной.
Мы дурачимся, и играемся едой. Матвей нагло вымазывает мои голые плечи кетчупом, а потом жадно его слизывает. Что творится в эти секунды в его глазах, нельзя описать. В них сам дьявол искуситель, который, не соблазняя, соблазняет меня. Каждое его касание. Каждый выдох на мою кожу. Каждая капля его слюны. Это нечто безграничное и соблазнительное. Это чертов рычаг давления, на мои интимные органы. Потому что я не просто горю между ног. Я каждый раз всё сильнее и сильнее пылаю, а потушить не выходит. Мне так мало его.
И к черту все мои мысли. Всю мою жизнь в будущем. Я хочу Горского полностью. Я хочу попробовать его внутри себя. И эти пагубные мысли не покидают мою голову уже давно. Как не пытаюсь отогнать, как не пытаюсь напомнить себе всего одно правило, которое нельзя нарушать. "Девственность — должна остаться для первой брачной ночи".
