Тихие Клятвы (ЛП) - Рамсовер Джилл

Коннер стянул большим пальцем штаны на лодыжках и спустил трусы, позволяя своему толстому члену выскочить вперед и устремиться в мою сторону. Меня мгновенно охватило благоговение. Он был настолько толстым, что я не могла обхватить его рукой, а гладкая кожа кончика словно была создана для того, чтобы ее облизывали. Нежно взявшись за основание, я провела языком по головке его члена, как по леденцу.

Коннер зашипел. — Это приятно, детка, но мне нужно, чтобы ты дала мне больше. Не бойся, что сделаешь мне больно. — Он положил свою руку на мою и крепко сжал ее, двигая руками вверх и вниз по основанию своего ствола, а затем другой рукой приблизил мой рот. Открыв рот, я приняла его и тут же задыхалась.

— Шшш, все в порядке. Расслабь горло. Ты можешь это сделать. Я знаю, что сможешь.

Слезы жгли мне глаза, но не в плохом смысле — скорее рефлекторно. На самом деле это немного разозлило меня. Я хотела быть в состоянии сделать это и не собиралась позволять своему телу выходить из себя.

Собрав всю свою решимость, я широко открыла рот и заставила свое горло принять вторжение. Мне было неловко, но дрожь, охватившая его тело от моего прикосновения, стоила того. Воодушевленная, я сжала руку и начала поднимать и опускать голову, посасывая и облизывая с энтузиазмом, теперь, когда я чувствовала себя более комфортно в своих действиях.

— Господи, блядь, Эм. Я сейчас кончу. — Его рука прижалась к моему затылку, не давая мне отступить. — Твой рот слишком охуителен.

Услышав напряжение в его голосе, я посмотрела на него сквозь ресницы. Это было все, что требовалось. Как только наши глаза встретились, он откинул голову назад и зарычал. Его соленая жидкость заполнила мой рот. Это было не то, что мне бы понравилось, но это был он. Мужественный и необузданный — результат его желания меня — эта часть могла вызывать привыкание.

Я вытерла слюну с подбородка тыльной стороной ладони, пока Коннер поправлял штаны, а затем помог мне встать на ноги. Тогда-то и вернулась неловкость.

Неудивительно, что люди шутили, что после секса на одну ночь они уходят. Если бы все было именно так, я бы тоже хотела сбежать. Вот только теперь это был мой дом, и я была замужем за мужчиной, который здесь жил.

Святой ад.

Коннер снял свою рубашку и протянул ее мне. — Спальня здесь.

Я надела рубашку и последовала за ним в темный коридор. — Я не обязана жить с тобой в одной комнате, если ты не хочешь.

Он оглянулся на меня через плечо. — Ты хочешь сказать, что тебе нужна своя комната?

— Эм… я так не думаю. Честно говоря, я об этом не задумывалась. Думаю, я избегала думать обо всем этом.

Он прошел в главную спальню, удивительно уютную, с камином и большим балконом. Цветовая гамма была похожей, но на тон темнее. Успокаивающая. Тот, кто занимался оформлением, использовал серовато-голубой цвет, чтобы добавить немного красок. Я подумала, не глаза ли Коннера послужили вдохновением.

— Твоя одежда в шкафу, но мы можем ее перенести, если ты этого хочешь.

Я переключила свое внимание на него, когда он заговорил, заметив, как напряглись его плечи. Он не смотрел на меня, когда говорил, просто прошел в ванную комнату и начал раздеваться. Я рассеянно последовала за ним. Когда он бросил свою майку в корзину для белья, я достала ее обратно и поменяла на рубашку, которая была на мне.

Он замер, наблюдая за каждым моим движением.

— Это нормально? Я не знаю, где лежат мои вещи, и я слишком устала, чтобы копаться в них сегодня.

— Нет, я не против. — В его глаза вернулась прежняя искра голода. — Я думаю, что твое белье находится здесь. — Он указал на колонну ящиков в шкафу.

Найдя пару розовых трусиков, я надела их, затем подошла к туалетному столику, чтобы вытащить шпильки из волос. Это заняло больше времени, чем нужно, потому что мои глаза постоянно притягивались к его обнаженной груди и мощным ногам. Я впервые увидела его в нижнем белье. Трусы-боксеры, которые плотно обтягивали его сильные бедра.

Надев джоггеры и футболку, он стоял в дверях и ждал, когда я закончу. — Ты голодна?

— Да. Думаю, да. — Церемония началась в два, прием — в три тридцать. Мы ели торт и шампанское, но до ужина дело так и не дошло.

Коннер провел нас через всю квартиру на кухню. Идя за ним, я поняла, что мне нравится, как он двигается. Уверенный и сильный, без излишнего притворства. Он напоминал мне скаковую лошадь — такую, которая бежит быстро и верно, несмотря на отсутствие воспитания. Его силе не учили и не производили; он родился с ней, такой же естественной, как небольшая ямочка на подбородке.

— У тебя хорошая квартира, — сказала я, чувствуя необходимость заполнить тишину.

— Наша квартира.

— Точно… наша квартира, — пробормотала я. — Это займет некоторое время, чтобы привыкнуть.

— Присаживайся у бара. Ты любишь ризотто?

Мои брови коснулись линии волос. Я не была уверена, что меня больше удивило — то, что он предложил приготовить еду, или то, что он готовит итальянскую еду.

Он ухмыльнулся через плечо. — Никому не говори, но мама любит итальянскую кухню. Она вообще любит готовить, а поскольку я был единственным ребенком, я много времени проводил с ней на кухне. — Он двигался с естественной легкостью в современном пространстве, доставая кастрюли высокого класса и ингредиенты, необходимые для приготовления блюд с нуля. Я подумала о том, чтобы спросить о его связи с Дженовезе, но решила воздержаться. Мы на цыпочках приближались к некоему подобию нормальной жизни, и я не хотела раскачивать лодку.

— Хотела бы я сказать, что знаю множество ирландских рецептов, но это было бы ложью. Я умею готовить, но в основном итальянскую кухню. — Вместо того чтобы сесть, как он предложил, я достала из холодильника масло и пармезан.

— У тебя есть любимое блюдо? — спросил он, начиная нарезать лук на разделочной доске.

Я прислонилась к стойке рядом с ним, понимая, что начала чувствовать себя почти комфортно. Наверное, лучше не думать об этом слишком много, иначе я навлеку на себя какое-нибудь беспокойство, которое выведет меня из равновесия. — Думаю, моим любимым блюдом будет запеканка из энчилады, которой меня научила мама.

— Не хочу тебя расстраивать, но это не итальянское блюдо.

— Я сказала, что готовлю в основном итальянскую кухню, а несколько других блюд добавляю для разнообразия. — Я смотрела, как он режет, чувствуя жжение в глазах от лука. — Я даже не знаю, что такое ирландская кухня.

— Картошка, — сухо поддразнил он. — Много картофеля и иногда сосиски. Пирог пастуха или рагу. Сытная еда — необходимо съесть что-нибудь, чтобы впитать виски. — Он бросил лук в разогретую сковороду со столовой ложкой оливкового масла, затем проверил свой телефон.

— Черт, — проворчал он и нахмурился, глядя на шипящую сковороду. — Мне нужно идти. Думаешь, ты сможешь закончить?

— Ты уходишь? — Эти слова прозвучали более обвинительно, чем я хотела сказать.

— Это проблема?

Я быстро покачала головой. — Нет, — заверила я его. — Со мной здесь кто-нибудь будет?

Его густые черные брови сошлись вместе. — А это обязательно?

— Вовсе нет. Просто меня давно не оставляли дома одну. Это странно.

Угрожающая тень омрачила его черты. — Это не тюрьма, Ноэми. Я бы предпочел, чтобы с тобой был я или один из моих людей, когда ты выходишь на улицу, но мне хотелось бы думать, что тебе не нужен кто-то, кто будет управлять тобой. — Он еще секунду изучал меня. — Мне нужно переодеться.

Через десять минут он ушел.

Замужняя и одинокая, как и моя мать. Так ли все начиналось для нее? Могу ли я когда-нибудь претендовать на него, если Коннер может быть вызван даже в брачную ночь?

Как сказал бы волшебный Восьмиугольник моего брата: перспективы не очень хорошие.

Я отогнала тоскливое чувство, терзавшее мою грудь, и внесла последние штрихи в ризотто. Пока оно остывало, я разобралась, как включить телевизор, и нашла музыкальное приложение. Я подумывала о том, чтобы выбрать навевающий тоску плейлист, который соответствовал бы моей растущей меланхолии, но не позволила себе предаваться унынию. Может быть, моя ситуация и не была идеальной, но она была лучше, чем раньше. На данный момент я была одна, что было большей свободой, чем я могла позволить себе за последние шесть месяцев.