Допрос с приСТРАТИем (СИ) - Дмитриева Марина

Виктор Николаевич сделал несколько шагов в мою сторону. Напряглась, отступила, уткнувшись спиной в камин. Как жаль, что кочерги больше нет! Конечно, она ведь улика в деле убийства Роберта Евгеньевича. Лихорадочно начала озираться в поисках какого-нибудь предмета для своей защиты, но вокруг не было ничего, чем можно противостоять бейсбольной бите.

«— Не сопротивляйся, Кристи!! — захохотал в ушах умерший супруг. — Пусть Корольков размозжит тебе череп!»

Нет! Я буду сопротивляться, из последних сил, отчаянно, до последнего глотка воздуха!! Теперь мне есть, кого любить и за что бороться!!

Надо попробовать разговорить Королькова, быть может, он потеряет бдительность и мне удастся добраться до ножа, спрятанного в голенище сапога.

— Виктор Николаевич, скажите, зачем вы убили моего мужа?

К жестокости в глазах Королькова добавилась ненависть.

— Он давил на меня, вынуждал скрывать многие вещи, участвовать во всех своих грязных делах. И это только полбеды, но когда этот шакал трахнул мою жену… стало невозможно простить.

Ах, Роберт Евгеньевич в своем репертуаре. Власть ему нужна была на всех фронтах.

— А я… почему вы меня решили подставить?! Я ведь перед вами ни в чем не виновата.

— Вы, Кристина Сергеевна, были просто идеальной жертвой. Жена, которую держали на коротком поводке, постоянно избивая, не выдержала издевательств бывшего супруга и стукнула его кочергой по голове. Сколько бы вам дали? Всего пару лет. Но вы спутали все планы, почему-то решили молчать о нелицеприятном поведении мужа, затем дело передали в Следственный комитет, да так неудачно… Оно попало прямиком к вашему бывшему любовнику. Не везет так не везет! Конечно, тот начал рыть, и мне пришлось действовать.

— Виктор Николаевич, не стоит отягощать свою совесть еще одним убийством, — зачем-то обратилась я к Королькову с этим бессмысленным призывом. Он приехал сюда убивать. Так что, плачь не плачь, бывший заместитель моего покойного супруга вряд ли смягчиться.

— Я ничего не имею против вас, Кристина Сергеевна, но не могу позволить Роберту Евгеньевичу победить. Простите.

Корольков двинулся вперед, бита в его руках поднялась, вынося мне смертный приговор. До ножа я точно не смогу добраться — времени не хватит. Дура, ну почему я не переложила его поближе. Мои пальцы начали лихорадочно искать на каминной полке хоть что-то, чем можно защититься. Первыми в Виктора Николаевича полетели красивые декоративные свечи, подаренные мне мамой на восьмое марта. Он откинул их битой, как надоедливых мух. На каминной полке еще стояли часы. Тяжелые… размаха не получилось. Они попали Королькову в грудь, задержав на немного его приближение. Беги, Кристи! Проскользнула мимо Виктора Николаевича к витой лестнице, ведущей на второй этаж. Если мне удастся убежать, можно запереться в одной из комнат. Пальцы уже коснулись деревянных перил лестницы, а потом тысяча искр боли взорвались в голове… Корольков все же меня догнал… Падаю…

***

Калитка была не закрыта, так же как и входная дверь дома. Внутри просто ледоход от дурного предчувствия, кажется, даже кожа встала дыбом. На ходу вытащил пистолет. Когда вбежал в гостиную этого эксклюзивного ненавистного жилища, ужасная картина резанула по глазам. Кристина бездвижно лежала около красивой витой лестницы на второй этаж. Корольков же замахнулся бейсбольной битой, целясь по темноволосой голове.

— Отойди от нее!! — вырвался медвежий крик из моего горла, и почти одновременно раздался выстрел.

Это я инстинктивно пальнул в опускающуюся руку с бейсбольной битой, но она все равно успела коснуться черных волос моей ненаглядной ведьмы.

— Сука, что ты делаешь!!! — закричал я.

Подстреленный Корольков, схватившись за руку, завопил от боли. Мало ему, мало! В несколько шагов приблизился к Виктору Николаевичу и с наскоку врезал под дых, потом по морде, и еще по ребрам. Выкрутил ему руки за спиной. Крики Королькова усилились, а правый рукав куртки уже окрасился кровью. Чем бы связать этого "представителя закона"? Пришлось вытаскивать ремень из штанов. А Кристинка все так же лежала на полу, бледная, в неестественной позе, совершенно не подающая признаков жизни. Откинутая в сторону тонкая красивая женская ручка своей неподвижностью вызывала панику… жуткую, пробирающую до костей. Подскочил к ней. Приподнял… Тело Кристины было обмякшим и каким-то отяжелевшим. О, черт, около ее головы растекалась целая лужа крови!

«— Володь…

— Да, Кристи.

— Прошу тебя — держи меня крепче…

— Ты опять куда-то собралась? И не надейся, Кристи, я больше никуда тебя не отпущу».

— Кристи, любимая, слышишь! Я больше никуда тебя не отпущу!!

Тряхнул ее легонько за плечи, темноволосая голова безжизненно качнулась. Начал лихорадочно искать пульс, на ее шее и тонких девичьих запястьях. Ну же, ведьмочка темноглазая, мое сердце так стучит, того и гляди проломит грудину. Отзовись на его неровный бешеный ритм! Только вот под пальцами не ощущалось ответного биения.

— Кристи, Кристи, пожалуйста! — еще раз тряхнул ее за плечи. — Не-е-е-т!!

Я ведь не смогу больше без моей ведьмы… все эти пять лет скорее существовал, чем жил, словно у меня забрали солнце. А теперь, когда узнал правду, когда снова всеми порами впитал вкус своего персонального наркотика, теперь я точно подохну в тоске и ломке! Перестал трясти Кристи, наоборот, стало вдруг боязно до нее дотрагиваться, лишь, не касаясь кожи, стал обводить пальцами черты ее идеального мертвенно-бледного лица. А в комнате раздался настоящий вой, вой страшного отчаяния, вой волка-одиночки, потерявшего любовь всей своей жизни. И самое страшное, вою ведь я. Этот крик вобрал в себя всю окружающую действительность, заглушил другие звуки: и причитание подстреленного Королькова, и шум ворвавшихся во главе с Лапугиным оперативников…

— Алло, скорая, срочно пришлите реанимационную бригаду! Поселок Бобравиха, улица Славянская, двадцать пять! Что?! Молодая женщина, двадцать девять лет, черепно-мозговая травма!

Лапугин молодец, проскользнула мысль. Только пока скорая приедет… Сжал черноволосую окровавленную голову пальцами, прикоснулся к холодным губам моей персональной ведьмы, вдохнул в нее воздух, потом еще и еще раз.

— Ну же, Кристи, живи!.. Живи… прошу тебя!

Распахнул темный женский пуховик, рванул ворот свитера и начал равномерно надавливать на девичью грудную клетку, пытаясь запустить родное бесценное сердце.

***

Всегда думала, что, когда люди умирают, они видят свет. В моих же глазах темнота… непроглядная, а в голове голос… противный голос Роберта Евгеньевича.

"Иди, иди сюда, Крысеныш, сладенькая моя!»

А еще я ощущала холод. Неужели это кровь застывает в моих жилах?

Откуда-то далеко из другого мира слышался вой. И хоть звучал он словно через огромный слой мерзлой ваты, я все равно почувствовала бесконечное отчаяние, звучащее в нем. Кому-то одиноко, больно и страшно. Бедненький…

Володя?! Это же его голос… Вся рванулась на этот зов, только разве мне пробраться сквозь слой заледенелой темной пакли, окутывающей меня.

«Нет, Крысеныш, не уйдешь! Твой любовник будет жить долго-долго и несчастливо! Один… Каждый день своей жизни оплакивая тебя… Пытаясь искать твое повторение в бесчисленных женщинах, каждый раз понимая, что для него такой больше не существует! А мы сегодня повенчаемся с тобой, на муки вечные!»

Я венчаюсь с горем

В этой комнате зла,

Со счастьем я в ссоре,

Поэтому скажу: «Да!»

НЕТ, НЕТ, НЕТ!! Беги, Кристи! Но тело больше не принадлежало мне, не подчинялось сознанию, даже пальчиком не смогла пошевелить. Интересно, я уже бестелесный дух, или все еще живая? А быть может, потерялась между небом и землей, и скоро навсегда исчезну, поглощенная продирающим до костей холодным мраком.

Потом вдруг я почувствовала теплый воздух, одно дуновение, второе, третье. Только разве этот ласковый ветерок сможет растопить черный лед, окутывающий меня, отогреть застывающую в жилах кровь.