Я (не) тебя - Оксана Александровна Ильина
И на этот раз удачно. Дверь открылась, свет больно ударил по глазам, заставляя зажмуриться.
– Чё орёшь? – в дверном проёме стоял лысый мужик, Толстый.
– Можно мне в туалет? – спросила несмело я.
Он прошёл вглубь комнаты, и пнул ногой ведро, его звон отозвался эхом в моей больной голове.
– Иди, или помочь? – усмехнулся этот мерзавец.
– Руки-то хоть можно развязать?
– По-другому никак?
– Нет! – ответила я, теряя терпение.
Мужчина подошёл, схватил за связанные руки, потянув их так, что они не естественно прогнулись. Испугалась, что ещё чуть-чуть и сломаются кости. Через пару минут руки были свободны. Я со стоном прижала их к груди, от плечевого сустава до кончиков пальцев, все затекло и жутко болело.
– Давай живее, – скомандовал Толстый, даже не собиралась отворачиваться.
– Я так не могу, выйдите.
– Тебе может блядь, еще ведро подать? – гаркнул мужик, но все-же вышел.
На ватных ногах доковыляла до ведра. Мне не впервой было опорожняться в ведро, все-таки я росла в селе. Но время поджимало, боялась, что это чудовище зайдет в любую секунду. Решила немного размять тело и согреться. Пару резких движений, и закружилась голова, застреляло в висках. Чуть не рухнула на пол.
Мужчина долго не заставил себя ждать, только в этот раз зашёл не Толстый. Тот другой, имя и прозвище которого не знаю, снова завязал мне руки. И в этот раз не сзади, чему я была рада, и облегчённо вздохнула. Заметила, что этот похититель болтлив, возможно, удастся разговорить его. И выведать какую-нибудь информацию. Но, видимо, и он сам не просто так пришёл.
– Босс считает, что ты только пешка, – сказал мужчина недовольно.
– Что это значит? – снова не поняла я.
– Да то, что твой благоверный, наебал нас всех. Тобой просто прикрыл жопу своей Заречной. Как считаешь?
– Я… я… не знаю. Не совсем поняла… – что за бред он несёт? Шутка что ли?
– Хули, тут блядь, понимать! – вышел из себя мужчина. – Одурачил нас Князев. Сделал вид, что с тобой у него шуры-муры. А с моделью типа все конечно. Чтобы мы её не трогали. На тебя нас натравил. Хорошо задумал сукин сын, – он тряхнул меня за плечо. – Есть что сказать?
– Не может быть, – подавленно сказала я, скорее самой себе. Не может быть! Вздор! Это ошибка! Не мог так поступить Артём! Не мог! Или все-таки мог?
– На связь бядь, не выходит. Щас наберу ему, молись, чтобы трубку взял, иначе сам тебе кишки выпущу, – злобно кричал бандит.
Услышала гудки вызова. Замерла, взаправду моля Бога, чтобы Артём взял трубку. Господи, пожалуйста! Помоги, пожалуйста! Я ведь не так часто тебя о чем-то прошу. Помоги, пожалуйста, Господи. Из глаз брызнули слёзы. Еле сдерживала, рвущиеся из груди рыдания.
– Кто это? – услышала голос Артёма, тело оцепенело. Мне в лицо посветили фонарём, я зажмурилась.
– Тебя предупреждали. Ты не послушал. Теперь смотри, до чего ты довел, – привыкнув к свету, разглядела планшет перед моим лицом. Сердце перестало биться. Там Артем на видео вызове.
– Суки, что вы с ней сделали? Сонь, все хорошо будет, – рычал Артём.
Такой родной голос. Я хотела сказать, что не верю, что он использовал меня. Но, увидела, как чья-то рука опустилась на его плечо. Мене словно нож в сердце воткнули, и так медленно прокрутили несколько раз. Рядом с Артёмом стояла Алина.
– Что она делает с тобой рядом? – закричала истерическим голосом я.
Но дождаться ответа не дали, отшвырнули в сторону. Услышала словно в тумане слова похитителя.
– У тебя, Князев, ровно сутки, чтобы расторгнуть сделку на покупку обоих зданий. Если не уложишься, с каждым следующим часом я буду присылать тебе её части тела. И последним будет сердце твоей суки, – мужчина сбросил трубку. Потом, обратился ко мне:
– Похуй, пешка ты или нет. Но смерть твоя будет на нем! – услышала хлопок двери.
Меня словно веслом по голове огрели, и в уме собрался пазл. Мозг судорожно воспроизводил картинки, не щадя меня ни на миг. Значит, он сделал вид, что расстался с Алиной. Потом притащил меня к себе. И взял тогда на благотворительный вечер тоже неспроста, чтобы показать всем, что он теперь со мной. А сам все это время был с ней. Не зря же ночью домой приходил! И сейчас она рядом, воссоединились голубки! Артём использовал меня, в этом нет сомнений. Поэтому и никогда не отвечал на мои вопросы. У него был план, а секс между нами, это так, бесплатный бонус.
Мне стало невыносимо больно, словно разрывают изнутри. Я громко закричала, просунув колени в кольцо, связанных рук, и начала раскачиваться на месте. Как он мог? Я отдала ему не только сердце, но и душу, разум, тело. Неужели этого так мало? Неужели можно так легко отправить человека на смерть? За что? За то, что влюбилась как дура, и доверилась ему!
Хотелось выть от душераздирающей боли, и я выла. Рыдала, срывая голос, и выла. Перед лицом стояла картина, как Артём с Алиной тыкают в меня пальцами и смеются, что в любовь Артема поверила, идиотка.
Без сомнения меня убьют, ведь Артём вряд ли станет спасать меня. Зачем? Не для этого он все провернул. И мне стало плевать, что со мной станет. Только бы не мучили, мучений мне и так хватает. Сердце кровью обливается. Как вынести эту муку? За что, Господи? Чем я тебя прогневала? Укусила себя за руку, и сильно зажала зубами, чтобы хоть как-то отвлечься от пожара, сжигающего душу. Впервые в жизни мне захотелось сдохнуть, как раненому зверьку, который не может больше терпеть предсмертную агонию.
Я плакала и раскачивалась. Раскачивалась и плакала. Кашляла, задыхаясь от рыданий. Слизывала кровь, с искусанных губ. Почему не становится легче? Сколько можно, а? Неужели, не хватит с меня страданий? Почему мозг не отключается?
– Что с ней? Она рехнулась? – почувствовала, как тяжёлые руки легли на мои плечи, сжали сильно, причиняя боль. Но я не могла различить, где больно, моя душевная и физическая боль сливались воедино. Меня, встряхнув, поставили на ноги, но я снова упала на попу, как подкошенная.
– Толстый, тащи водяру.
– Может, у неё сотряс?
– Хуй знает, тащи водку и пожрать захвати. Не хватало еще, чтобы она кони двинула.
Меня всего навсего предали. Любимый человек собственноручно разбил мое сердце. Отдал в руки смерти! Безжалостно, наплевав на то, что было между нами. Самое обидное, что я бы вытерпела все, простила бы. Даже умерла ради него, если
