Тайная жена моего мужа - Амелия Борн
Его затошнило от мысли, что та появилась сейчас только для того, чтобы поиметь с него что-то. Но она же столько лет почти ничего у него не просила, ни в чем не нуждалась, так что же изменилось теперь?
Что-то не складывалось во всей этой истории. И, возможно, сейчас у него был шанс выяснить, что именно.
Взгляд снова скользнул по тарелке с котлетами. Яков взглянул на девочку, продолжавшую мыть посуду, и с припозднившимся чувством стыда произнес:
- Брось это. Я сам помою.
Она вздрогнула, оглянулась на него с виноватым выражением лица…
- Извините.
Черт. Кажется, он умудрился ее обидеть, хотя хотел совсем обратного…
- Все в порядке, - попытался исправить ситуацию. - Просто ты не должна этого делать…
- Меня так приучили, - просто ответила она. - Что за собой нужно убирать.
Большинство детей ее возраста были совсем не обременены какими-то домашними обязанностями и подобная ответственность не просто удивляла его… а даже немного пугала.
- Это тоже ты пожарила? - поинтересовался, кивнув на тарелку с котлетами.
- Да. Не нужно было?
И снова - испуг, будто что-то сделала не так. Он поспешно ее уверил:
- Нет… наоборот. Я очень тебе благодарен.
Она коротко кивнула, принимая его ответ, отвела в сторону глаза, так и продолжая стоять возле раковины и явно не зная, куда себя девать…
- Присядь рядом, - предложил он, похлопав по соседнему стулу.
- Нам наверно собираться нужно…
Он поморщился, хотя сам сказал при ней эти слова, прямым текстом указав на дверь. Но сейчас показалось вдруг отчаянно важным поговорить с Олесей… еще хотя бы немного.
- Подождет. Присядь.
Она послушно опустилась на краешек соседнего стула, уставилась в рисунок на скатерти…
Безумная, яркая вышивка в виде танцующих павлинов - Карина обожала эту скатерть, которую многие сочли бы попросту безвкусной…
В сердце снова закололо. Но сейчас было не время жалеть себя - этим он уже занимался вдосталь…
- Это мама научила тебя жарить котлеты? - спросил после небольшой паузы.
Олеся отрицательно мотнула головой.
- Нет.
- А кто?
- Тетя Света.
Яков невольно нахмурился. И снова Света. Значит, мать не лгала. Но тогда, выходит… лгала Инга?.. Пользовалась ребенком, чтобы… чтобы что? Снова жить за его счет?
Во рту стало как-то неприятно и горько. Но он все же продолжил разговор…
- Ты жила с тетей Светой? Все время?
Показалось, что Олеся вдруг замкнулась в себе. Возможно, он, фактически незнакомый для нее человек, переступил какую-то невидимую запретную грань…
Чертов идиот. Полез к ребенку в душу, не удосужившись ни дать к себе привыкнуть, ни даже просто обозначить свою роль в жизни Олеси…
- Прости меня, - произнес искренне. - Я просто… пытаюсь узнать о тебе хоть что-то. Ты ведь в курсе, что я…
Он хотел было сказать «скорее всего, твой папа», но это выглядело бы отвратительно. К чему было бередить девочке душу, если и сам был не уверен в том, что говорил?
- Ты в курсе… кто мы с тобой друг другу? - поспешно переформулировав, закончил вопрос, повисший в воздухе.
Олеся неуверенно кивнула.
- Мама сказала, что вы - мой папа.
- А что она говорила еще?
- Что вы нам обязательно поможете…
Захотелось горько рассмеяться. Как же Инга была уверена в своей власти над ним! И ведь не просчиталась. У него не повернулся язык сказать этому несчастному ребенку обратное.
- Помогу, - пообещал неожиданно для самого себя. - Но мне хотелось бы знать, что случилось… с тобой.
Олеся вновь пожала плечами, словно старалась показать, что это уже не имеет никакого значения.
- Из моей головы вырезали шишку.
Она соединила большой и указательный пальцы, показывая нечто круглое, похожее на крупную черешню.
- Врач сказал, она была вооот такая.
Яков сглотнул. Навалилось чувство вины: за то, что ничем не помог в трудный момент, пусть даже от него это никак и не зависело. На смену ему пришел гнев: на Ингу - за то, что скрывала дочь годами; на мать - за то, что обо всем знала и молчала…
А страдала от всего этого ни в чем неповинная маленькая девочка, слишком много пережившая за свои восемь лет.
- Мне очень жаль, - произнес он глухо. - Очень жаль, что меня с тобой не было.
Она снова дернула худеньким плечиком.
- Со мной была мама.
Яков тряхнул головой, осознав, что окончательно во всем запутался.
- Так значит, ты жила с мамой? Или все-таки с тетей Светой?
- Я была с тетей Светой, пока не вернулась мама. Она приехала, когда я заболела.
- Понятно.
Но на самом деле ни черта понятно ему не было.
Он отчаянно искал, о чем еще спросить девочку, когда дверь кухни распахнулась и на пороге появилась Инга.
- Яков, уже так поздно… - заискивающе проговорила она. - Может, мы останемся… хотя бы до завтра…
Прежде, чем он успел сказать на это хоть что-то, его удивила Олеся. Поднявшись из-за стола, твердо сказала:
- Мам, не надо. Я помогу тебе собрать вещи…
Полчаса спустя Яков остановил машину у дома, где снял квартиру. Помог затащить все сумки и прочие баулы, которые приволокла с собой Инга. И уже на пороге, готовясь уходить, понял, что так и не задал почти бывшей жене один важный вопрос…
Замерев, он повернулся к ней и, внимательно впившись взглядом в лицо, вкрадчиво произнес:
- Скажи-ка мне кое-что… Если ты так заботилась о дочери и содержала ее все эти годы самостоятельно, почему Света приходила просить у моей матери деньги для Олеси?
Глава 38
Рома снова был не в порядке.
Никита Сергеевич Левин, футбольный тренер мальчишек возрастной группы до семи лет, озабоченно нахмурился и неодобрительно покачал головой, глядя на то, как Отрадный снова не успевает за мячом и с досадой бьет по ногам сопернику.
Это действие повторялось уже не в первый раз. И как бы ни хотел он поддержать мальчика и дать ему доиграть, рисковать так и дальше здоровьем других детей просто не мог.
Он жестом показал помощнику необходимость замены, и ничуть не удивился, когда Рома, лишь бросив на него быстрый угрюмый взгляд исподлобья, чем напомнил скорее затравленного волчонка, а не беззаботного шестилетнего мальчишку, сразу скрылся в раздевалке.
Чего-то подобного Никита и ожидал. Ему знакомы были
