(не) случайный наследник для босса - Тая Наварская
– И ты меня прости, – отвечает он. – Я корю себя за то, что оказался недостаточно проницательным.
– Брось… Ты не мог знать.
– А должен был. Должен, понимаешь? – он поворачивается, и его взгляд ложится на мое лицо. – Ведь это наш ребенок.
Наш ребенок. Это звучит как-то очень тепло и по-доброму. Словно хмурое небо общих трудностей пронзил маленький лучик света.
Я тоже поворачиваюсь к Александру, и дыхание вдруг резко обрывается. Потому что его взгляд с томной поволокой наталкивает меня на порочные и даже постыдные мысли.
Боже, он такой красивый! Просто идеальный мужчина. Породистый, харизматичный, статный. Должно быть, именно поэтому при виде его мои колени безвольно подкашиваются, а сердце трепещет пойманным мотыльком.
Александр невообразимо хорош. Мало того, что мечта любой женщины, так еще и отец моего ребенка. Ребенка, которому, судя по всему, он очень рад. А иначе, как объяснить тягу Вавилова к нам с Даней?
– Пожалуйста, Саш, – шепчу я, стремительно теряя рассудок. – Не давай мне ложных надежд. Во второй раз я не справлюсь.
Мужчина притягивает меня к себе за талию и осторожно проводит рукой по моей щеке.
– Никаких ложных надежд, Ангелина. Я люблю тебя.
Если до этих слов я еще хоть как-то цеплялась за остатки рациональности, то, услышав их, напрочь теряю связь с трезвой реальностью. Голова кружится, земля уходит из-под ног, а в душе распускаются подснежники.
– И я тебя люблю.
Обвиваю шею Вавилова руками и, привстав на носочки, тянусь к его губам. Они у него горячие, немного жесткие и невыносимо вкусные. Александр отвечает на поцелуй мгновенно, а через секунду и вовсе перехватывает инициативу в свои руки: дразнит, сводит с ума, подчиняет.
Голову затягивает розовым туманом, а по венам обжигающей субстанцией разливается удовольствие. Мне хочется раствориться в объятиях Вавилова, расщепиться на атомы и слиться с ним воедино.
Господи! Кажется, я никогда не была так счастлива!
Александр разворачивает меня на девяносто градусов и сажает на кухонный стол, пристраиваясь меж моих разведенных по сторонам ног. Жалобно дзынькает упавшая на пол металлическая салфетница, но нам нет до этого никакого дела. Не разрывая поцелуя, мы самозабвенно исследуем тела друг друга. Александр гуляет руками по моей спине, а я с жадностью ощупываю его мощные грудные мышцы.
Секунды превращаются в вечность, а границы, которые я возводила столько лет, в одночасье рушатся. Одно дыхание на двоих и ритмичный стук сердец в унисон – кажется, мы больше никогда не будем прежними. Прямо сейчас, в эту секунду Вавилов проникает мне под кожу, а я мягко, но уверенно протаптываю дорожку ему в душу.
Несомненно, впереди у нас еще много препятствий, но, когда он целует меня вот так, пылко и упоенно, это теряет всякое значение. Какая разница, что будет потом, если настоящее столь ослепительно прекрасно?
Оставляя влажные дорожки на моей коже, Александр спускается ниже и осторожно проводит языком по ключицам. Я чувствую его горящее желание, да и сама едва удерживаюсь от того, чтобы не сорвать с него рубашку.
– Я так скучал, – нашептывает мужчина в порыве страсти. – Так долго ждал тебя.
Он ждал? Вот это да. А я думала, я одна изнывала от тоски и ожидания. Раньше я не хотела в этом признаваться, ни себе, ни кому-либо еще, но Александр ни на секунду не покидал моего сердца. Он пробрался туда в первые дни нашего знакомства и прочно обосновался.
Клянусь богом, все эти годы я гнала чувства к Вавилову прочь. Душила их, топила, убивала. Но они все равно остались живы. Все равно сохранились, хоть и спрятались в самом дальнем уголке.
А теперь, воспрявшие духом и окрыленные новой надеждой, они наконец выползли из своего укрытия и расцвели в полную мощь. Так же ярко и пышно, как цветет по весне сирень.
Возможно, мне нужно быть чуть более прагматичной, получить от Александра какие-то обещания, ведь формально он все еще женат на другой. Но я ни о чем не спрашиваю и не требую от него никаких клятв. А знаете, почему? Потому что я чертовски устала держать все под контролем. Устала быть сильной и руководствоваться пресловутым «надо».
Мне хочется расслабиться и наконец отпустить вожжи. Я правда этого заслужила.
Пускай сегодня будет особенный день. День свободы и сбывшихся мечтаний. Сегодня я заглушу голос разума и прокачусь на волнах долгожданного «хочу». Отрину условности и бездумно погружусь в пиковый момент счастья вместе с мужчиной, которого любила, люблю и, кажется, всегда буду любить.
Глава 42
Утро наступает внезапно. Я пробуждаюсь вовсе по звонку будильника, как привыкла в последнее время, а оттого, что кто-то мягко, но настойчиво дергает меня за рукав халата.
Распахиваю глаза и вижу перед собой Даню. Малыш сам выбрался из кроватки и глядит на меня как-то вопросительно. Рывком принимаю сидячее положение, пытаясь как можно скорее осознать себя в пространстве и времени, но в голове, как назло, полная неразбериха.
Окидываю комнату сонным взглядом и пораженно ахаю. На диванчике, свернувшись в неудобной позе, сопит Вавилов. Прямо в брюках и наспех застегнутой рубашке.
Смотрю на его мерно вздымающиеся во сне плечи, и события вчерашнего вечера медленно всплывают в памяти. Разговор по душам, откровения, поцелуи, бешеная страсть на кухонном столе… Господи, что мы вчера вытворяли!
Картинки прошлой ночи по утру кажутся совсем уж бесстыдными, и я смущенно жмурюсь. Прямо чувствую, как щеки покалывает от приливающего к ним жара. Я вся горю. И это от одних лишь воспоминаний!
Александр был так внимателен. Так нежен и ласков, что я просто не смогла отпустить его домой. Хотя справедливости ради стоит заметить, что он не особо-то туда рвался. Мы принадлежали друг другу всю ночь, а под утро, изможденные и счастливые, задремали. Интересно, сколько нам удалось поспать?
Кидаю беглый взор на часы и холодею. Потому что суровая действительность не щадит. Мой рабочий день начался сорок минут назад! А я даже не предупредила никого о своем опоздании! Какая вопиющая безответственность!
Вскакиваю с кровати и быстро подхватываю на руки Даню, который с нескрываемым любопытством разглядывает спящего Вавилова.
– Дядя Саша, – комментирует мальчуган, пока я снимаю с него подгузник и усаживаю на горшок.
– Да-да, дядя Саша, – приговариваю я, взволнованно покусывая ноготь.
И тут до меня доходит: какой он теперь дядя Саша? Мы же все прояснили, а значит,
