Бывшая лучшего друга - Маша Брежнева
Они стояли посреди станции. Поезда должны были унести их в разные стороны.
— Полин, — Кир подошел чуть ближе и хотел пригладить растрепанные волосы девушки. Но так и не дотронулся. — Я еще когда тебе сказал, все это — твой выбор. Если ты сейчас уедешь одна, я больше не вернусь.
Она смотрела, не моргая и не двигаясь с места, словно застыла в одном режиме и не могла переключиться.
— Там твой поезд, Полин, — он глазами указал на вагоны, прибывающие на платформу за спиной девушки. — А мой — там, — он рукой махнул себе за спину. — Ты пойдешь со мной?
Глава 26
Не увидев никакой реакции Полины, Кир развернулся и пошёл к вагону. Хотелось обернуться, но он терпел.
Пусть делает так, как решила.
Он зашёл в поезд и так и остался спиной к дверям, даже когда заработал сигнал о закрытии. Выдохнул, и когда состав тронулся, наконец, развернулся. Схватился за верхний поручень и опустил голову на руку, закрыв глаза. Съедала пустота, которой он не верил. Разве возможно, что это конец? Что именно так и закончится их огромный путь?
Четвёртый год. Отчаяние. Но разве может быть все так сложно?
Он поднял голову, открыл глаза, смотря в ускользающую черноту подземки за окном, и вдруг его руки кто-то коснулся. И не просто так, в толчее вагона, а намеренно. Он почувствовал прохладные пальцы, которые обнимали его запястье. Руки. У Полины после улицы всегда холодные руки.
И нет, ему не показалось. Это была она. Только не на него смотрела, а прямо перед собой. А потом просто наклонила голову и опустила на его плечо, безапелляционно отвечая на все вопросы.
Конечно, Теклер не видел, когда она проскользнула в вагон, но какая разница? Если она выбрала его сегодня, если она выбрала его в этой жизни, какая, к черту, разница?
Кир обернулся, смотря на строгий профиль Полины и не зная, можно ли хоть что-то сказать, чтобы описать мысли, бушевавшие в душе.
— И куда ты поедешь? Ко мне? — спросил он у Полины.
— Да плевать. С тобой, Теклер, с тобой. Это главное.
Он выдернул руку, но только для того, чтобы притянуть Полину ближе к себе и прижать, развернув боком. Обнимая, удерживая рядом.
Когда к его щеке прижалась нежная, но мокрая щека девушки, он вздрогнул. Сам повернулся к ней, спиной облокотился на вертикальный поручень и свободной рукой поднял лицо Полины за подбородок.
— Ну чего ты, По? Все ведь хорошо?
— Какая я глупая, Теклер, я столько твоего времени потратила, а ведь все могло быть раньше…
— Не могло, По, никак. Ты не хотела. Не была готова. Не искала отношений и не любила меня. Тихо-тихо, я и сейчас не требую говорить, что любишь, просто не отказывайся, если выбрала меня однажды, хорошо?
Сквозь слёзы пробивалась светлая улыбка той, для которой он сделал бы абсолютно любую вещь. Как он говорил: «Мир к ногам не обещал бросить». Но бросил бы, если бы только она попросила. Он мог жить без неё, только если не сравнивать с тем, как бывает с ней. Любовь — это наркотик, и с него легко и безболезненно не слезешь.
Но он и не собирался. Сегодня. Завтра. Через месяц. Через десять лет. Никогда.
Останется ли она у него? Но в этот раз он не сможет спиной подпирать дверь и скрипеть зубами от злости на кухне, пока она будет лежать в его кровати. И молча лежать на своей половине, если она разрешит остаться, тоже не сможет. Он слишком давно мечтал о большем, он слишком долго ждал, когда Полина примет его. Сколько раз он, будучи рядом, боролся с мыслью схватить, прижать к стене и целовать, пока сопротивляться не перестанет. Била бы? Дала бы пощечину? Назвала придурком?
Сдалась бы рано или поздно, но Кир предпочёл другой вариант, где Полина должна была дойти до него сама. И даже на крайние меры пошёл: все или ничего. Выбирай меня, а если нет, то это конец. Смог бы он отказаться? Нет. Тысячу раз нет. Он бился бы до последнего, пока ещё был бы хоть малейший шанс.
Но Полина не сдалась под слишком жестким напором, а решила все сама. И даже глупые слёзы какого-то сожаления о потерянном времени не портили сейчас ничего. Она не цеплялась за Кира, как за соломинку для тонущего. Она выбрала его сторону — сторону, на которой хотелось быть ей самой.
Пока не могла сказать «люблю», но где-то в глубине души уже любила. И не за то, как он помогал и как действовал, ускоряя процесс самопознания, а просто за то, что он был.
Он любит тебя не за то, что в тебе есть одно или другое качество. А за то, что есть ты.
А теперь она не просто была. Она была у него.
В квартире пахло как-то по-особенному, хотя Полина не исключала, что особенным в такой вечер было все. Вот здесь, у этой стены, Кир держал ее в объятиях и успокаивал. Здесь первый раз за этот отрезок времени пытался поцеловать. Швырял вещи на пол и уходил в ванную после ее отказа, пряча свою печаль под водой.
Там, на кухне, он не разрешал ей курить, кормил и поил чаем, там она хвасталась своей татуировкой, а он — своей.
И снова они были здесь, словно только в этом месте и можно что-то решить.
Ярик неизменно сидел на кухне, правда, ноут стоял на столе без дела, а Яр залипал на почти пустую чашку с кофе. Когда вошла Полина, он странно хмыкнул, но сдержался и ничего не сказал вслух, тормозя свои порывы только из-за вчерашних слов Кира.
— Слушай, ты скоро потолстеешь, — первое, что сказал ему Теклер. — Сидишь тут все время и ешь.
— Я от нервов похудею.
— Ну да, ты же у нас нервничаешь больше всех, — иронично подметил Кир.
— Давно не виделись, — Яр обратился к девушке. — Даже я устал от твоих метаний, Шевелева, не знаю, как Кир это терпит.
— Спроси у него на досуге, — вместо оправданий ответила Полина.
— Обязательно. И если вы ждёте, что я свалю из квартиры на пару часов, ответ «нет».
— Ты, конечно, козел, друг мой, но никто этого не ждал, — тут же парировал Теклер. — Мы так и не
