Слепая ревность - Наталья Евгеньевна Шагаева
– Я рассказал тебе о своих проблемах? – я вчера явно был не в себе.
– Да-а-а-а.
– Чем мне может помочь твой дальний родственник? – скептически интересуюсь я. Мне поможет только очень хороший адвокат.
– Может, тем, что он начальник ОБЭП, – хитро улыбается.
– Уже интересно, – ухмыляюсь. Какая у меня полезная соседка, оказывается, а я не хотел дружить.
Глава 24
Варвара
У нас большой сад. Мама любила живую природу. Свежий воздух, плодовые деревья, кусты смородины и малины, клубы с цветами. Очень много цветов. Мамы давно нет, но сад до сих пор в том же состоянии. Папа поддерживает сад в неизменном виде уже восемь лет. Даже беседка та же, в которой мама любила пить чай и читать.
Вот и я листаю книгу и мешаю варенье в чае, пытаясь немного отвлечься от раздирающей тоски. Через несколько дней у отца юбилей, весь дом гудит, подготавливая мероприятие. Мне все равно. Не хочу в этом участвовать. Не хочу вообще в принципе принимать этот мир без Германа.
– Интересная книга? – интересуется отец. Не заметила, как подошел. Папа наливает себе чаю и присаживается рядом со мной. – Варвара, я задал вопрос.
– Я не знаю, о чем эта книга, – отворачиваюсь, рассматривая клумбу с цветами.
– Ты уже несколько часов ее читаешь.
– Читаю…
Не хочу с ним разговаривать. Это бесполезно. Все, о чем я могу думать последнее время, – это побег. Допустим, я уйду из дома, это не так трудно, на цепи меня никто не держит. Но вопрос в том, что меня найдут в любой точке страны и насильно вернут назад. Мало того, из-за меня навредят Герману. Не могу этого допустить. Я не настолько эгоистична. Он не пожертвуют ради меня делом всей своей жизни. Да я и не приму таких жертв. Но и без него не могу нормально дышать. Тошно от всего. От хорошей погоды, от этого дома, от книги, от чая и от отца…
– Варвара, ну что ты как маленькая, – злится отец. Мне не страшно. Уже не страшно. Что может быть хуже? – Это ты за моей спиной сошлась с мужиком! – с пренебрежением выплёвывает он, словно я совершила что-то ужасное. – Стыдно должно быть тебе, а почему-то стыдно мне.
– Чего ты стыдишься? Того, что твоя дочь полюбила и не захотела быть с тем, на кого укажешь ты?! – тоже начинаю злиться. – Мне ни капельки не стыдно. Герман самое прекрасное, что со мной случалось. Он достойный мужчина. Я не выйду замуж за Родиона. У нас не получилось, не вспыхнуло, не тронул он во мне ничего. Увы. Извини.
– Ты можешь не выходить замуж за Родиона, но и к этому я тебя не отпущу. Давая тебе свободу, я полагал, что ты займёшься саморазвитием, а не блядством.
Обидно.
Сглатываю, пытаясь дышать ровно.
Молчим.
Отец пьет чай, а я пытаюсь найти слова. Сбежать не получится, и если я не договорюсь с отцом, то так и сгнию за стенами этого дома.
– Тебя совсем не волнуют мои чувства и переживания? Главное, чтобы я, как кукла, мотала головой, соглашаясь с тобой во всем?
– Ты еще слишком глупа, чтобы понять, что тебе нужно. Со временем скажешь мне спасибо.
– За что я скажу спасибо? За несбывшиеся мечты? За разбитое сердце? – на глазах наворачиваются слезы. Не понимаю, почему все так в моей жизни, снова не хватает воздуха. Меня опять лишили свободы выбора. Да и раньше ее не было, это всего лишь иллюзия; как только я посмела вздохнуть, мне тут же затянули поводок. Горько, оттого что от моих вольностей пострадал бизнес Германа.
– Варя, – отмахивается от меня отец. – Не говори глупости. Все. Закрыли эту тему. Я отец и не желаю тебе зла. Ты просто маленькая девочка, которую нужно направлять. Погуляла и хватит, – отрезает он.
Интересно, если я сброшусь с моста, до него дойдёт, насколько мне больно? Или это опять воспримется как очередной каприз глупой девчонки.
Поднимаюсь с места и ухожу в свою комнату. Не хочу никого ни видеть, ни слышать. Закрываюсь. Ложусь в кровать, утыкаюсь в подушку, кусая губы, чтобы не зарыдать. Сдержаться не получается, слезы прорываются сквозь зажмуренные веки, дыхание рвётся. Я даже позвонить ему не могу. Да, это будет нечестно. Между нами все равно больше никогда ничего не будет. Мне не позволят. Как с этим смириться? Все мои самовольства принесут Герману лишь неприятности.
– Дура! Какая же я дура! – кричу в подушки и колочу их кулаками. Знала, что нельзя, знала, что никто не позволит. Правильно отец считает меня глупой. Ненавижу всех. И правда, хочется сброситься с моста и лететь вниз. Но легче от этого никому не станет. Как бы обидно и горько ни было, мой единственный шанс – это убедить отца.
Успокаиваюсь, стараюсь дышать ровнее, пытаясь думать. Нет безвыходных ситуаций, есть неправильные решения.
Опустошаюсь, около часа просто смотрю в потолок. Ни одного правильного решения не приходит. Не замечаю, как засыпаю. Мне снится его голос. Впервые настолько четко снится голос, приятный тембр. Любимый голос. Ни одной картинки, только голос, который шепчет мне очень много нежностей, как в наши сладкие ночи.
Резко просыпаюсь, садясь на кровати. Я даже оглядываюсь в поисках Германа. Его, конечно, нет. Накрывает разочарованием. Очень горько и снова хочется рыдать. Я так хочу услышать его голос. Хватаю телефон, в порыве набираю номер Германа. У меня новый номер, он не узнает, но я смогу услышать его голос. Руки трясутся, сердце колотится, как сумасшедшее.
Гудки, гудки, гудки…
Стук в дверь.
– Я сплю! – кричу, отсылая всех к чертовой матери.
Гудки, гудки, гудки…
– Варя, открой, нужно поговорить! – это Родион. Я не выражаюсь, не ругаюсь, но сейчас очень хочется его послать подальше.
Гудки, гудки, гудки…
Не берет.
– Варвара, всего пару слов. Открой, пожалуйста.
Со злостью кидаю телефон
