Держись от меня подальше (СИ) - Сукре Рида

Его манеры просто огонь, но инвалидность вызывала жалость. И как я его брошу? К тому же это всё из-за меня закрутилось.

— Это жених? — спросил стройный хор голосов папы и дяди.

Остальным, кажется, было по барабану. Соня излучала нездоровое радостное сияние, а её двойняшка медленно отползал в свою комнату, его семейная постановка явно не интересовала.

— Да, жених!

— Так что-то он у вас бракованный, — высказал Максим, ошарашенный увиденным.

— Не бракованный, а опытный! Подлатаем — и в бой! — не сдавались бабульки.

Затем восстановилась тишина, а оба родителя направили на меня свои недоуменные взгляды:

— Поговорить надо, — в унисон выдали они, словно сговорившиеся заранее.

Они, предупредив остальных и наказав им не расходиться, закрылись со мною на кухне.

— Это как понимать? — начал первым папа, теребя в руках каравай.

— Пап…

— Что пап? Замуж собралась?

— Да нет.

— За этого парня?

— Род, ты неправильную тактику выбрал. Дай-ка я с нею поговорю. У меня всё же психологическое образование.

— У тебя нет психологического образования, — и правда — нет.

— Есть.

— Нету.

— Я столько книг по психологии написал, так что не спорь со мной, — поставил он точку в споре с братом. — Лена.

— Да?

— Это как понимать? Ты замуж собралась? За этого парня? — повторил он все папины вопросы.

— В общем-то…

Он перебил меня:

— А как же тот премилый молодой человек, который приезжал на дачу?

— А что с ним? — включила я дурочку, хотя вряд ли с моими прокатит.

Папа не выдержал и сам перебил Макса:

— Я думал, вы друг друга любите. Думал, что моя дочь не будет менять парней как носки. Или ты замёрзла и пытаешься отогреться, надев сразу два носка?

— Папа! Ты что несёшь?

Возможно его пример звучал глупо, но он был где-то прав. Я сейчас как раз два носка друг на друга и пыталась надеть. А папа мой тем временем схомячил полкаравая от нервов. Теперь всю неделю на диете будет сидеть.

— Как же его звали?.. — вклинился Максим.

— Артём, — уверенно ответил папа, он его хорошо запомнил. — Как оправдываться будешь, дочь?

Я скорбно вздохнула и попыталась ответить им что-то связное:

— Просто мы… с Артёмом… не подходим друг другу.

— Это он тебе сказал?! — неожиданно вызверился Род.

— Нет, что ты. Мы это поняли совместно.

— Да вы только пару дней назад души друг в друге не чаяли.

— Родители. Между нами всё кончено. Я не хочу говорить об Артёме. К тому же у нас есть другая проблема — Фео. Знаете…

— Знаем, знаем… — похлопал меня по плечу Макс. — Сердце девичье загадка. Но коли так быстро сумела забыть того уголовника и полюбить другого, так и быть — мы тебе мешать и лезть в твои чувства не будем. Правда, Род?

Папа хотел возмутиться, но Максим стал разливаться соловьём о свободном воспитании, об уважении детей-личностей, и о том, что учиться лучше всего на собственных ошибках.

В итоге папа, у которого уши свернулись в трубочки, кивнул, и они потянули меня к гостям.

Я была слишком ошарашена, чтобы придумать достойное объяснение ситуации, и решила, что может сосватать меня и сосватали. Но вот помолвки точно не будет. Надо лишь с Феоклистом всё обсудить. Вижу, он и сам от идей бабок не восторге. Странно, что молчит и не поднимает ор на них. Вроде никогда в выражениях не стеснялся.

У меня появился набросок плана, и я чуть-чуть воодушевилась.

Мы вышли с папами к гостям. Сера и Грипп вспомнили про какие-то известные лишь им средневековые традиции:

— А куда подевался наш каравай?

Папа состроил виноватую мордаху и задвинул себе порядком надкусанный по кругу каравай за спину:

— А вы его приносили разве?

— Да, — уверенно кивнули бабули, а Артур Елизарович, хитро прищурившись, улыбнулся.

— По-моему, дядя, ты сам его и сожрал! — сдала папулю с потрохами зловредная Саннетт.

— Я? Ну я так, — стал оправдываться он. — Просто попробовал.

Он явил на всеобщее обозрение полусъеденный хлеб и виновато улыбнулся.

— Как же так? Что теперь? Вековые традиции псу под хвост? — заблестели глаза пенсионерок. — Так неправильно!

Я решила, что так больше продолжаться не может. И просто жизненно необходимо вмешаться, и остановить надвигающийся армагедец.

— Прошу минуточку внимания! — почему-то мой писк возымел действие, видимо, статус невесты наделяет некоторыми правомочиями. — Если вы не против, я бы хотела обсудить кое-что со своим будущим… мужем, — ядовито улыбнулась я.

— Что же? — вмиг заинтересовалась Серафима.

Но у меня уже был готов шокирующий их ответ:

— Брачный контракт. Фео, пошли в мою комнату.

Стараясь не выдавать внутренней бури, я со спокойнейшим видом подошла к его инвалидной коляске и покатила в нужном направлении. Чего мне это стоило знает лишь моя нервная система, покрытая паутинкой трещинок.

За спиной я услышала лишь замечание Соньки:

— Ушлая какая Ленка.

Затем дверь закрылась, отгородив нас с Фео от напирающих родственников.

— Я думала, у тебя только голова повреждена, — решила обратить я своё внимание прежде всего на его здоровье, к тому же оно меня действительно волновало. — А ты в коляске.

— Я везде пострадал, — делано-эротичным голосом пояснил мне Фео, но выходило так себе.

— Так серьёзно? — постаралась я не обращать внимания на его грязные намёки, и не вспоминать, что в нашу первую встречу пряталась от него за дверью. Тогда он был прытким, а сейчас в коляске, так что я не боялась, что смогу справиться с инвалидом, если случится прецедент.

— Серьёзней некуда, малыш-ш…

— Фео.

— Слушай, детка, — он похлопал себя по коленям и продолжил тихим вульгарно-вкрадчивым голосом. — Иди сюда. Поговорим.

— Мне и тут неплохо, — ответила я, забираясь на свою кровать.

Но он отступать не собирался и подкатил ко мне на своём транспорте, сократив дистанцию между нами до минимума.

— Послушай, — он сделал паузу, — что это всё значит?

— Что всё?

— Только меня выписали из больницы, как приехала бабуля и сказала, что я должен жениться на тебе, но мы ведь так не договаривались, ёпрст.

— Мы вообще никак не договаривались, — внесла я ясность в наш разговор.

— Я оказывал тебе внимание, но ты, чика, расценила его по-своему?

— Что? Ты псих какой-то.

— Я не псих, но тонко чувствую… — его карие глаза смотрели на меня из-под чёлки с непередаваемым вниманием, и в них реально было что-то такое, что убеждало меня, что он и вправду знает нечто такое, чего я не знаю.

— Ничего ты не чувствуешь и не понимаешь, — из вредности сказала я.

— Зря ты так думаешь. А я расскажу, что знаю: я тебе интересен и ты решила, что неплохо бы было накинуть на меня аркан.

— Меня не интересуют зеки!

— Уверена? — его рука оказалась на моей коленке.

Я обозлилась и треснула его по лбу.

— Ты меня всегда бить намерена? — взорвался он и, внезапно вскочив с коляски, навис надо мной, бедной и слабой девушкой, задумывая предумышленное убийство.

Я не сразу поняла, что именно смутило меня в данной ситуации, хотя его раздражённое лицо меня пугало неимоверно, но что-то было не так. И вот что это было:

— Ты симулируешь! — воскликнула я и прищурила глаза.

Он тоже не сразу понял, что сделал. А после моего обличительного восклика приземлился обратно в коляску, зашипев:

— Ничё подобного.

— Я всё видела. И не дура. Ты здоров как атлет, а значит лжёшь. Не знаю, зачем тебе это нужно и знать не хочу, но давай договоримся так.

— Хочешь поиграть? — он вскинул бровь, отбрасывая чёлку назад. Наверное, этот его жест очень нравится девушкам. Когда он так делал, обнажалось красивое лицо с правильными чертами лица. Даже оцарапанная с лёгкой руки Стаса сковородкой губа не портила общего впечатления. Тут два варианта: либо он знает это и пытается меня соблазнить, либо не знает и просто устал от всего так же сильно, как и я. — Так давай поиграем.