Сдавайтесь, Herr Braun! - Алина Савельева
— Ты хоть понимаешь, какой стресс я испытала, решив, что так сильно поправилась на балийских щах?
— Каюсь и готов искупить свою вину. Натурой возьмешь? — принялся издеваться гад, нагнетая в голосе сексуального звучания.
Нахлынувшее теплой волной негодование заныло в животе тянущими нитями, так быстро и ярко лишило меня дара речи, вспыхнувшей в голове картинкой мускулистого тела на мне. А-а-а! Я с ума сойду от этих его игр. Скучаю по его поцелуям и необузданной страсти, что впору на стену лезть от желания.
Получаса нервных примерок резко севших шмоток хватило, чтобы аппетит пропал напрочь. Так что ни на завтрак с Алексом, ни на какой либо другой я не пошла.
Последние крупицы разума уговорили меня податься на другой пляж. Подальше от всех знакомых лиц, и дать себе еще один шанс остановиться в желании проглотить и прикормку, и наживку на крючке Алекса.
Выбрала я не самый лучший пляж для плаванья. Высокие волны, разбивающиеся метрах в ста от берега о рифы, и дальше только мелководье, все забитое водорослями. Но был и один плюс — на этих самых заоблачных волнах резвились сёрферы. Все как на подбор спортивного телосложения, загорелые и отчаянные смельчаки.
Наблюдать за ними было весьма увлекательно даже без линз и очков. Пусть разглядеть их получше было проблематично и расстояние не позволяло мне различать десяток парней и девушек между собой, но одного все же отличала от других.
Пожалуй, он был самым грациозным и бесстрашным покорителем неподвластной человеку стихии. Уверенно взлетая на высокой волне, он несся по ней на бешеной скорости. Даже у меня на берегу дух захватывает от смертельной опасности таких выкрутасов. Одно неловкое движение, и тебя просто размажет о камни. Однако этот лихач уверенно покорял и подчинял себе строптивое море.
Поначалу я даже обрадовалась, что меня заинтересовал другой мужчина, но в какой-то момент осознала, что в движениях этого сёрфингиста есть что-то неуловимо знакомое. Вот эти вот властные жесты другим парням и привычка слегка склонять голову к левому плечу. Уверена, он и на бушующие волны смотрит со снисхождением, очаровывая морюшко своим арктическим взглядом. Самым удивительным и красивым на свете цветом вековых льдов.
Крохотное бикини на мне, подаренное Алексом, привлекало к моим женским прелестям весь туристический сброд. Какой-то итальянец, до скрежета зубов плохо говоря на английском, вертелся около меня, не смущаясь топорщащего плавки банана.
Отогнав его от себя, как назойливую муху, я сквозь зеркальные солнечные очки не сводила взгляда с компании сёрферов, выбравшихся на берег. Шестеро мужчин и с ними три девушки с роскошными бюстами, подтянутыми жопками и узкими бедрами. Спасательницы Малибу. Роковые красотки, одним томным взглядом укладывающие парней штабелями в кровать.
Вышагивая по песку своей королевской походкой, Алекс отсалютовал мне бутылкой минералки и ослепил счастливой улыбкой вдоволь нарезвившегося и наслаждающегося отдыхом человека. Как-то мне стало слишком обидно за то, что я как идиотка страдаю и вынуждена постоянно отказывать себе во всем, а он! Скотина бездушная!
Чуть ли не за шкирку схватив обалдевшего итальяшку, я поволокла его к пляжному бару, как можно сексуальнее виляя задницей.
Итальяшка лепетал о том, что он умом тронулся от моей красоты,, и настойчиво звал в свой номер, чтобы показать, какой у него там неописуемый закат. А я косилась на веселую компанию красивых людей и скрипела зубами от того, что Алекс не жалел своих ямочек, улыбаясь девушкам. Эта скотина никогда не остановится на одной. Ненавижу!
— Хочу посмотреть на вулкан вблизи, — не слушая, что там лопочет итальянский жеребец, озвучила ему свое желание.
Мачо от радости едва не выпрыгнул из плавок, схватив мою руку и заверяя, что покажет мне все, что я хочу, сразу после завтрака в его номере. Козел.
Третий бокал коктейля наконец опьянил, избавив меня от способности вертеть головой то и дело на херра. На таком пекле попросту невозможно сохранить свежую голову, лакая алкоголь как воду. От руки итальянца на моем колене было противно и мокро, но не успела я попросить убрать руки, как это сделали за меня. Без просьбы. Просто отшвырнули рукастого куда-то знакомые мышцастые ручищи, погрузив меня в облако свежести люксового аромата.
— Холодова, ты что себе позволяешь? — пророкотал голос злого босса, и я оказалась схвачена и прижата к прохладному влажному телу.
Куда меня тащил этот титановый робот, я не видела. Перед глазами только влажная загорелая шея и плечи с крупными набухшими голубыми венами. Аристократ хренов.
— Пусти, похотливое животное! Гадкий потаскун! Скотина неразборчивая! — забилась я пойманным в сачок мотыльком.
Утащил он меня в какие-то заросли и, вжимаясь всем телом, расплющил по прохладной стене. От еще не прошедшей обиды и ревности я вертела головой, не давая ему заткнуть мне рот единственным надежным способом.
— Не пущу! Я устал без тебя, — в хриплом голосе послышались стальные нотки, и губы Алекса с ослиным упрямством ловили мои.
Когда высочеству надоело гоняться за моим ускользающим ртом, он обхватил мое горло, сжимая в стальное кольцо длинных сильных пальцев, и поцеловал. Так, что ни сил, ни гордости оттолкнуть не хватило.
— Мерзавец! — задыхаясь от скорости осыпающихся на моё лицо поцелуев, прошептала я.
— Я тоже по тебе соскучился, Тая, — теплое дыхание коснулось уха. — Если бы ты только знала, сколько раз я представлял, что хочу сделать с тобой…
От тихих, вкрадчивых и хриплых вибраций стаи мурашек, взбудоражившись, понеслись по плечам, шее, спине. Внутри все заискрило, воспламенилось от настойчивых прикосновений горячих ладоней. И разом стало на все плевать.
С пылким напором Алекса мне было не справиться. Он терзал, сминал мои губы словно голодный зверь, впивался в них так, не желая оторваться ни на секунду. Слишком грубые для такого породистого и ухоженного паршивца руки жадно оглаживали, мяли и тискали меня, как одержимые.
— Иди своим «Памелам» на сиськи лапшу вешай! Или другим своим бабам! — уже без былого энтузиазма, сопротивлялась я.
— Нет никого больше. Я только тебя хочу, Тая! — рыкнул мой херр так правдоподобно, что я уставилась в его пылающие синим пламенем глаза и поверила.
И решилась. Сдалась. Поплыла. Как угодно. Просто вдруг поняла, что нельзя так жить. Нельзя все время оглядываться на мнение окружающих и думать о том, осудят тебя или похвалят. У меня всего одна жизнь, и если кто-то
