Юлия Климова - Мужчина в кармане
– Наташа, могу я задать личный вопрос?
– Да, между нами не должно быть никаких секретов, – сдерживая очередную улыбку, серьезно ответила я.
– Нет, в следующий раз… – Он щелкнул кнопкой шариковой ручки и вновь посмотрел на Германа.
– Вы хотите спросить, почему я развелась с мужем? Он сбежал от меня. Видимо, ему было скучно… Но вас это не должно беспокоить, вам со мной скучно не будет. Обещаю.
– Я против разводов, – коротко ответил Дмитрий Сергеевич и принялся заполнять бланк. – И надеюсь, наш брак не распадется ни при каких обстоятельствах.
Последние слова он произнес даже жестко, отчего мое сердце заныло повторно.
Он-собирается-прожить-со-мной-всю-оставшуюся-жизнь. А я? Чего хочу я?
– Поцелуйте меня, пожалуйста.
– Что?
– Маленький тест на совместимость, пока еще не поздно…
Справка
Зачем мне этот поцелуй?
Понимаете… ну, как вам сказать… кажется, я упустила один немаловажный момент. Кондрашов очень скоро меня полюбит (я ему просто не оставлю выбора), но и мне, получается, нужно его полюбить… а то как же мы дальше жить будем?.. и в чем тогда смысл если, выбранный мужчина (тот самый!) окажется мне совершенно не нужен? Я же его искала не на пару-тройку дней, не до следующего брака, а… навсегда.
Какой кошмар.
Навсегда.
Н-да…
И мне, знаете ли, хочется гарантий…
Один поцелуй, и я многое пойму. Ну, наверное, пойму…
Герман первым обрел способность двигаться. Развернувшись, он тактично отошел к окну и замер на фоне покачивающихся веток и падающих снежинок. Его спина сдержанно и многомудро сообщала: «Не обращайте на меня внимания… сделайте то, что должны сделать…», а еле слышное «кхм» претендовало чуть ли не на одобрение.
Потратив несколько секунд на принятие решения, Дмитрий Сергеевич протянул руку и коснулся ладонью моей щеки. Честно говоря, я не ожидала подобных нежностей, я рассчитывала на смятение Акулы и сухой поцелуй в окологубную область… но обжигающий холод серых глаз, целенаправленно выдержанная пауза, уверенность с его стороны и предательская вялость с моей отменили очередной раунд игры, притупили любопытство и вынесли на поверхность совсем иные чувства.
Я хотела. Я действительно хотела этого поцелуя. В животе забулькала кипящая лава, пальцы нервно вцепились в край стола, глаза… глаза закрылись совершенно самостоятельно. Прежние подростковые мысли: «А каково это – целоваться с ним?» сменились взрослым: «А каково это – принадлежать ему?»
Ну же, ну же…
– Ты права, Наташа, – услышала я тихий голос Дмитрия Сергеевича. – Мне давно нужно было это сделать.
И губы коснулись губ. И побежала волна по телу. И стол, в который я вцепилась, показался мягким, пластилиновым, и тиканье настенных часов стало отчетливее, громче, и защекотало в носу, и зачесались на спине крылья… Мне было удивительно приятно и удивительно вкусно. И мне нравилось, что он не слишком-то церемонится и что каждый из нас на своем месте. Он – мужчина. Я – женщина.
Нет, не так!
Он – тот самый мужчина. Я – та самая женщина.
…возможно, я слишком эмоционально описала поцелуй, возможно. Я вовсе не потеряла связь с миром и мысленно не отправилась на остров Безумной Страсти, но… Было приятно и было вкусно и тем самым – неожиданно!
– Спасибо, Наташа, – произнес Дмитрий Сергеевич, возвращаясь к заявлению.
– Не за что, – ответила я, скромно потупив взор.
Строчки ложились на бумагу, Герман по-прежнему стоял у окна, а я пребывала в мечтательно-оживленном состоянии. В состоянии, которое называется первой катастрофической влюбленностью на трезвую голову, которое сравнимо с пузырьками шампанского, с новогодним фейерверком и с неожиданным подарком, обернутым в яркую шуршащую бумагу. Это пройдет – уже сегодня, но вкус и цвет останутся…
Не такой уж Кондрашов и зануда.
И нос у него… греческий.
Глава 12
Вопрос на засыпку: Не преувеличена ли роль первого свидания?
Ответ: Если вы уже целовались, то все намного проще.
Дмитрию Сергеевичу нужно отдать должное – он ни разу не обмолвился о десяти гектарах земли, не внес в наши безумные отношения хруст многозначных купюр и не надоедал никакими намеками. Собственно, он мне вообще не надоедал… Вот еще глупости – общаться с невестой до свадьбы! Кто это придумал? Какой идиот? Зачем ей звонить? Зачем интересоваться: а жива ли она, старушка? А не умерла ли от скуки, а не ждет ли элементарных знаков внимания?
Нет, я не ждала. Если Герман сказал, что в следующий раз мы встречаемся двенадцатого декабря, значит, так тому и быть. Это ясно и понятно. Это разумно и правильно. Это запротоколировано и обжалованию не подлежит.
Дураки.
А вот неутомимый Слива Бережков звонил дважды – чуткий и внимательный человек, участливый, душевный, не то что некоторые.
Первый раз, причмокивая от удовольствия, он десять минут самозабвенно критиковал мое небольшое вмешательство в левое крыло дома Кондрашова. Предложения, записанные Германом в героический блокнот, он разнес в пух и прах, постоянно повторяя ехидное: «Понятно, почему тебя выставили за дверь». Он назвал меня неудачницей и пожелал долгого счастливого отпуска. Спасибо, Слива, спасибо, можешь брызгать слюной и дальше, но я-то знаю, что Герман тебе позволит потешить самолюбие только в малой гостиной. А что ты успеешь испортить за несколько дней? Ни-че-го.
Второй раз Наш Великий Дизайнер позвонил по другой причине – он узнал от Бондаренко о моем скором замужестве и, потеряв покой и сон, поспешил высказать свое мнение по этому животрепещущему вопросу. Голос Сливы дребезжал, недовольно взлетал то вверх, то вниз, а разговор в конце концов свелся к банальному: больше месяца твой брак не протянет, от тебя сбежит даже слепоглухонемой капитан дальнего плавания, и на что ты только надеешься, Амелина?
Видимо, Герман не позволил Сливе выкинуть диван, прибывший на днях из галереи «Бридж»…
Еще мне звонил Середа – посмеиваясь, он давал презабавные советы на полгода вперед и предрекал весьма интересные времена.
А еще мне звонила Эмма Карловна Фогли (так часто мы никогда не общались). Моя дорогая мама то взахлеб вспоминала собственные свадьбы в количестве четырех штук, то желала Дмитрию Сергеевичу долгих лет жизни, то умоляла не заводить любовника сразу, то томно вздыхала, перебирая легкие увлечения своей молодости, то затрагивала тему детей («к внукам я еще не готова»), то интересовалась гектарами земли, то пыталась просветить меня в интимных вопросах… Поздно, мама, поздно… Интим – это как раз те плодородные гектары, которые я вспахала давным-давно и самостоятельно. А если я чего-то и подзабыла, то Дмитрий Сергеевич, конечно, напомнит… будем надеяться, что он в курсе… ну, вы меня понимаете. Мама, мы справимся.
