Принц из деревни - Анна Яфор
Влад уже несколько дней не звонил и даже не писал. Это пугало. Я не разуверилась в его словах, и сделанное там, в Зипунах, признание, все еще отчетливо звучало в ушах, согревая мое сердце, но все трудней было допустить возможность нашего с ним совместного счастья.
Никогда не была мнительной, но и из сказок выросла давным-давно. А в реальной жизни как раз существовало множество причин, по которым Сотников мог молчать. Зато шеф как раз сегодня, казалось, решил перестать оказывать мне снисхождение.
– Простите, Сергей Семенович, – подавила вздох, потому что экран телефона, который я гипнотизировала последнюю четверть часа, упорно оставался темным. – Задумалась.
– Хотел бы я знать, о чем? – хмуро отозвался редактор, разглядывая меня. – Что может быть настолько важнее планерки, что ты все пропустила мимо ушей?
– О темах для новых публикаций, конечно, – заставила себя улыбнуться ему, прекрасно зная, что бы он хотел услышать сейчас.
– Красиво врешь, – кивнул Мурзин. – Только не убедительно. О работе с таким мечтательным выражением лица не думают. Ты не беременна часом? Корецкий вон в отпуск просится, – недовольно сверкнув глазами в сторону Максима, главред продолжил. – Имейте в виду, если вы действительно надумали плодиться и размножаться, рожать будешь прямо в редакции. В промежутках между написанием статей. Я из-за вашей любви не собираюсь терять первоклассных специалистов.
Мне показалось, будто в лицо плеснули холодной водой. Сидевший чуть в стороне справа от меня Макс закашлялся, а все остальные присутствующие уткнулись в бумаги, изо всех сил стараясь не рассмеяться. О понятии деликатности, конечно, наш начальник даже отдаленного представления не имел. Разве можно о таких вещах говорить публично?
– Ладно, все свободны. Ковалева, надеюсь, ты меня услышала. Никакого отпуска в ближайшее время. Ни обычного, ни декретного.
Из кабинета я вылетела первой, собираясь поскорее укрыться в собственном, потому что прекрасно знала, о чем в первую очередь начнут теперь болтать все, кто был на планерке. И участвовать в этом разговоре не было никакого желания.
– Оксана, стой! – нагнал меня на лестнице Максим. Тронул за плечо, заставляя обернуться.
– Это правда?
– Ты о чем? – с ним хотелось говорить еще меньше, я так и не смогла победить в себе неприязнь к этому человеку, после того как узнала о его связи с женой Влада.
– Не прикидывайся, – помрачнел он. – Прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ребенок мой?
Я смотрела на человека, с которым провела вместе столько времени, который клялся мне в любви и говорил, что мечтает быть рядом, и не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Где были мои глаза? Как могла подпустить его к себе?
Неважно, какие отношения связывали его с Еленой Сотниковой, неважно, с кем еще он спал или проводил время. Вообще ничего не важно. Я больше не хотела ни видеть, ни слышать о нем.
– Ты почему молчишь? – продолжал настаивать Максим, пытливо вглядываясь в мое лицо. Будто рассчитывал, что ответ должен заискриться в глазах или проступить на лбу.
– Нет, не твой, – мне внезапно стало смешно. Если бы я и в самом деле была беременной, Корецкому бы сказала об этом в последнюю очередь. – Ты не имеешь отношения ни к моему ребенку, ни ко мне. Просто забудь о том, что мы когда-то допустили глупость и оказались ближе, чем коллеги.
– Тогда чей он? – глаза мужчины округлились, и там промелькнуло что-то, очень похожее на возмущение. – Ты что, спала не только со мной?!
Теперь я рассмеялась уже вслух.
– Ты мне еще сцену ревности устрой, Отелло недоделанный. Беременна я или нет и от кого, тебя не касается. И уйди с дороги, мне надо работать.
Он открыл рот, собираясь произнести что-то еще, закрыл, снова открыл. И до того нелепо выглядел в этот момент, что мне даже стало его жаль.
– Не понимаю, чего ты злишься, – наконец, выдал Корецкий, немного взяв себя в руки. – Если ребенок и не мой, все равно надо поскорее что-то решать, пока не поздно. Я ведь просто беспокоюсь о тебе, ты не чужой мне человек.
После таких слов захотелось его ударить. И возможно, именно это я бы и сделала, но в коридоре появилась запыхавшаяся секретарша Мурзина.
– Ковалева, к шефу, бегом!
Я растерялась: что могло случиться за всего несколько минут, только ведь ушла оттуда? Но спорить, разумеется, не стала. Тем более, лучшего повода избавиться от Корецкого и придумать было нельзя.
– Мы не договорили! – попытался он остановить меня, но секретарь сделала страшные глаза, тут же набрасываясь на него:
– Сергей Семенович ждет, ты вообще в своем уме? Потом договорите!
Такая поспешность все-таки была странной. Мурзин самодур, конечно, но никогда еще за те несколько лет, что я здесь работала, не случалось, чтобы он требовал чего-то настолько срочно. Вика же ничего и не думала объяснять, неслась назад с такой скоростью, словно на пожар, так что мне оставалось только следовать за ней.
Не знаю, чего я ждала от этой встречи, но точно не рассчитывала увидеть в кабинете высокого мужчину, стоявшего напротив редакторского стола. Сердце ухнуло, сначала подпрыгивая к горлу, а потом забилось где-то на уровне живота. Я обхватила себя руками, пытаясь утишить этот сумасшедший ритм. Хоть немного выровнять дыхание.
– Владислав Романович, ну что же вы стоите, присаживайтесь! – лебезил главред, став в этот момент совершенно не похожим на себя. – О, а вот и Ковалева. Оксаночка, господин Сотников удостоил нас чести своим личным присутствием. И он согласен на еще одно интервью, я же правильно вас понял?
Мужчина медленно обернулся, и я качнулась назад, прислоняясь спиной к стене. Каким-то образом нашла в себе силы не броситься к нему и не повиснуть на шее, хотя именно это хотелось сделать больше всего на свете. Особенно после того, как увидела, с каким жаром смотрит на меня Влад.
– Абсолютно верно, – отозвался он, не глядя на Мурзина. – Я заберу вашу сотрудницу прямо сейчас? Хочу обсудить детали интервью в более удобной обстановке.
– Конечно, как пожелаете! – видел бы кто-нибудь из наших ребят в этот момент шефа и то, как он пытался произвести впечатление на богатого клиента. В другое бы время я непременно рассмеялась, но теперь могла думать лишь о том, как бы поскорее уйти отсюда. И остаться наедине с мужчиной, о котором думала почти непрестанно
