Скальпель судьбы (СИ) - Таирова Таша

Игорь молча пожал плечами. Что бы ни предпринимал Серёжа, будущее их отношений всё равно зависит от Кати. Сможет ли она вновь поверить, перестать сравнивать и бояться? Забыть череду предательств, отпустить своё горе и начать жить снова?

— Думаю, что всё будет зависеть от самой Кати. Жизнь не баловала её, поэтому поверит ли она, что Серёга другой? Предлагаю Богдан. Богом данный…

Анна нахмурилась, посмотрела на мужа и тряхнула головой, но потом расплылась в улыбке:

— Ты как в операционной! Какие-то паузы можно делать между фразами, а то я засомневалась в твоей адекватности! А имя хорошее. Богдан Игоревич Шанин. Красиво. — Она положила голову на плечо мужа и вздохнула. — Обидно только. У нас малыш, у Иринки с Алёшей тоже, Витя носится с Дашкой как с вазой хрустальной, а Катя… а ведь такая мать! Всё для ребёнка, даже жизнь свою отдаст. А теперь?

— Не знаю, Анют, но после перенесенных операций тяжело ей будет забеременеть и выносить малыша. Ещё и позвоночник травмированный.

Он вздохнул и крепко прижал жену к себе. Как бы он поступил, если бы его рыжая ведьма, не дай бог, пострадала как Катюша? Да, она сильная, волевая, но иногда Игорь вспоминал ту Аню, которая стояла перед мерзавцем Муравиным, слушая его гнусные предложения. Растерянная, испуганная девочка, которая даже в такой момент защищалась, борясь и за себя, и за свою семью. Так и Катя. И Ирина. Девочки, которые падали, поднимались и опять шагали вперёд. А это уже характер! Без которого не выжить в их профессии.

— Но думаю, если это произойдёт, то Серёжа звёзды с неба достанет, но сделает всё от него зависящее.

Анна устало кивнула и закрыла глаза. Он, конечно, Богом данный, но сил у мамы уже не осталось.

Вскоре Анна крепко спала, а Игорь включил ноутбук. Диссертацию всё-таки надо довести до конца. Виктор Степанович уже потирал руки в предвкушении его защиты, даже как-то пошутил: «Дочь замуж выдал, внучку получил, осталось зятя в учёные люди вывести». И зять постарается не подвести любимого Учителя. И отца любимой жены.

Катя.

— Я думаю, что каждому из нас должны давать премию, что к концу смены он никого не перестрелял и сам не застрелился, — пробурчала Катя, протягивая Анне бумаги. — Начну с тебя. Для меня твоя специальность наиболее трудно переносимая потому что. Так, всё! Собрались. Доктор, я готова.

Анна усмехнулась и разорвала упаковку стерильных перчаток. Руководство клиники решило добить персонал и после череды праздников объявило о проведении диспансеризации. Хирурги было возмутились, что лаборатория в их спирте крови не обнаружит, но главврач был непоколебим.

Анна быстро провела осмотр, помня, что Катя после всех перенесенных операций боится боли и с трудом переносит все врачебные манипуляции. Затем прикусила губу и внимательно посмотрела на подругу, застёгивавшую халат. Она не знала, как сообщить ей новость. Но и промолчать нельзя.

— Катя, присядь. Ты скажи мне, как ты себя чувствуешь?

Булавина пожала плечами и улыбнулась:

— Хорошо. Знаешь, мне как-то вдруг спокойно стало. И у Дашки с Виктором всё замечательно складывается. И вы все как-то успокоились. И я… Мне хорошо с ним, Ань. — Катя подняла голову и посмотрела в лицо подруге. — Он другой какой-то. Будто для него не важно, что с ним будет, он обо мне думает, понимаешь? Балует меня, представляешь? Позавчера конфеты привёз. И скормил по одной. А ещё… Ань, мне как-то неудобно и стыдно об этом говорить, но я должна поделиться. Ань, он… я с ним впервые… короче, я теперь знаю, что такого в этом сексе люди находят. — Она склонилась вперёд и приложила ладони к щекам, широко улыбаясь и краснея до ушей.

Анна растянула губы в улыбке, сглотнула и тихо произнесла:

— Кать, а ведь ты беременна. Конечно, надо анализы сдать и сделать УЗИ, но я уверена, что срок где-то недели четыре.

Она говорила и внимательно смотрела на реакцию подруги. Катя отняла ладони от лица, медленно выпрямилась и широко распахнула глаза. В которых Анна вдруг увидела страх. Не радость, не удивление, а нарастающую панику. У Кати задрожали губы и подбородок, лицо побледнело, дыхание стало прерывистым, будто она задыхалась. Анна вскочила и села рядом с подругой, обнимая и прижимая к себе.

— Ну что ты? Что? Катя, Катенька, это же чудо, радость такая! Ты только успокойся, не переживай.

— Нет! — вдруг выкрикнула Катя и резко вырвалась из рук Шаниной. — Нет! Я не хочу… я не смогу… нет, этого не может быть… ведь мне говорили, что я больше никогда…

Она пошатываясь подошла к окну, резко потянула вверх жалюзи и распахнула пластиковую раму. Морозный воздух ворвался в помещение, но Катя будто не замечала холода, пытаясь глубоко вдохнуть. Анна встала и медленно подошла к Кате. Та облокотилась на широкий подоконник и тяжело со свистом дышала.

— Катя, давай закроем окно. Ты сядь, возьми себя в руки, милая моя. Я понимаю, что такую новость надо…

— Нет, Аня, это ты не понимаешь! Я не смогу родить этого ребёнка. Увы, я уже не та молодая и здоровая женщина, какой была когда-то. Да и то я не смогла справиться, не смогла родить здорового малыша. А теперь? Ты посмотри на меня! Вспомни, сколько было операций. Ань, мы же с тобой врачи и прекрасно знаем, что эти состояния несовместимы. Какова смертность при такой патологии брюшной полости? И сколько рождается мёртвых детей?

— Катя, но он пока живой, — тихо возразила Анна. — Ты же не собираешься его… убить?

— Я не знаю, — тихо прошептала Булавина. — Я должна подумать.

Анна посмотрела на закрывшуюся дверь, тяжело опустилась на стул и потёрла лоб длинными пальцами. Надо позвонить Серёже, он должен узнать обо всём. И поддержать Катю… Каким бы ни было её решение…

Вечером в кабинет Шанина вошли братья Воскобойниковы и молча уселись на предложенные им стулья. Игорь пожал плечами и посмотрел на Сергея:

— Я не знаю, что тебе сказать. Сегодня мы обсудили эту новость с коллегами, я в сети порылся. Серёж, ничего утешительного я тебе сообщить не могу. Цифры говорят против вас с Катей. Поэтому и совет дать какой-то я не могу.

— А каковы эти цифры? — спросил Алексей, мельком глянув на младшего брата.

Шанин развернул монитор и ткнул пальцем в составленную им сегодня таблицу:

— Есть три срока, когда организм Кати может не выдержать нагрузки. Это где-то третий-четвёртый месяц, перед самыми родами и сразу после них. Рожать сама она не будет, просто не сможет, не справится, это стопроцентное оперативное вмешательство. При этом летальность у беременных с такой патологией достигает 35–50 %, мертворождаемость — 60–75 %. Учитывая, что я сам оперировал Катюшу, могу сказать, что в нашем случае при её спаечной болезни надо применять самые высокие показатели. Одним словом, Катя и ребёнок могут не выжить.

Сергей закрыл рукой глаза и сильно сжал голову пальцами, громко выдохнул и сдавленно прошептал:

— Господи, почему? Лучше бы я не был с ней!

Игорь хмыкнул и криво усмехнулся:

— А вот тут ты не прав! Тебе удалось то, что не удавалось никому и ничему, Сергей. Ты помог Кате ожить. Теперь, конечно, в вашей жизни всё изменится, но только Кате решать, что делать дальше.

— Я постараюсь понять и принять любое её решение.

Игорь кивнул и сжал губы, приветствуя мужские слова.

— А если Катя решится на аб… Ну, твоя Аня сможет это сделать?

— Нет, — коротко ответил Игорь. — Моя Аня… Мы тоже ребёнка ждём, мужики. Через двенадцать лет, но это получилось. Но в роддоме, где Алёшка родился, отличные спецы работают. Думаю, что сделают всё на высшем уровне. — Он помолчал, а потом еле слышно добавил: — В любой ситуации и при любом раскладе.

Сергей кинул последний взгляд на светящийся монитор и быстро вышел из кабинета. Алексей проводил брата взглядом и повернулся к Игорю:

— А ты сам как бы поступил в такой ситуёвине?

Шанин опустил голову и уставился на ладони, сжатые в кулак.

— Я бы спасал жену. — Он поднял голову и спокойно посмотрел на мужчину, напряжённо уставившегося на него. — Но у нас с Аней есть Инночка. А у Кати только тяжёлые воспоминания. Ты никогда не задумывался, почему она редко говорит с тобой и пытается уйти, если ты рядом? Алёш, твоё имя для неё как нож в сердце. Вы не знаете, но она назвала сына в честь мужчины, спасшего ей жизнь, и с которым они были вместе. А потом он не выдержал того кошмара, в котором каждый день вращалась Катя. Он уехал, уехал в столицу. Правда, так и не женился до сих пор.