Поспорь на меня (СИ) - Эн Вера

Но Катюха словно и не заметила падения. Вскочила на ноги и победно толкнула оказавшуюся под ней шайбу в ворота. Вскинула довольно клюшку, но снова не рассчитала. Нога у нее поехала, Катюха неловко выгнулась — и Рома подхватил ее под спину, помогая вернуть равновесие. Катя выдохнула и счастливо рассмеялась.

— Как же это сложно, Ромка! — заявила она, схватившись за его вторую руку и сияя глазами. — И как весело!

— Весело, — согласился он, не в силах отвести от нее взгляд. Ну же, Катюха, разве сама не чувствуешь, как нам хорошо вместе? Без всяких Карпоносов, без бильярдов и «Пурмарили»? Без издевательств над собой и без слез из-за новой неудачи? Я же вижу, что ты сейчас счастлива! Как заставить тебя увидеть это же самое? И понять? — Хорош? Или продолжим?

— Конечно, продолжим! — с забавным возмущением заявила Катюха и красиво, фигурно, змейкой отъехала от него. Выудила из ворот шайбу и прикрыла ее крюком. — Теперь ты попробуй отними!

Тут уже и у Ромы пробудился азарт. Но невозможно, в самом деле, оставаться равнодушным к Катюхиному пылу. Он пытался еще как-то осторожничать, сдерживать темп, но Катюха снова и снова кидалась в нападение — и с такой улыбкой, с таким искушающим лукавством, с таким желанием снова одолеть умелого хоккеиста Давыдова, что Рома отпустил себя. Отбирал, обводил, забивал — красовался по полной и не чувствовал под восхищенным Катюхиным взглядом и капли стыда. Не было ему стыдно за ее и свою радость, сколько бы ни напоминала упрямая совесть о том, что Катюха встречается с другим и вроде как бы даже влюблена в него. На все было наплевать, кроме этих горящих глаз, горящих щек и горящего льда, который странно что не плавился от их обоюдного с Катюхой жара.

— Шестнадцать — один, Сорокина! — самодовольно сообщил Рома, когда до девяти часов оставалось двадцать минут и стоило уже начинать собираться домой. Однако Катюха в ту же секунду каким-от обманным движением выхватила у него шайбу и бросилась к воротам. Рома, прижав к боку клюшку, зааплодировал ее настойчивости, и лед на этот раз не подвел. Легкий замах, удар — и вот Катюха уже прыгала на своих фигурках, как будто выиграла кубок Стенли.

— Шестнадцать — два, Давыдов! — звонко подытожила она. — Скажи, я хорошая ученица!

— Самая лучшая! — без секунды сомнений ответил Рома и, скинув краги, протянул Катюхе руку, чтобы обменяться с противником традиционным рукопожатием. Катя с улыбкой вложила в его руку свою, и Рома, не выпуская, притянул ее к себе. Вгляделся внимательно в голубые глаза, чувствуя, как перехватывает от ее близости горло. — Два бездарных года, Сорокина, а ведь давно мог научить тебя хоккею, — хрипловато выговорил он. Глупость, конечно, брякнул, но Катя, не отводя глаз, только как-то завороженно кивнула и сильнее сжала его пальцы. Разум начал предавать.

— Ты сумасшедший, Ромка, — вдруг прошептала Катюха. Он рвано выдохнул и коснулся ее щеки.

— Кать…

От резкого звонка телефона они вздрогнули оба. Завертели головами, ничего не понимая и пытаясь сообразить, откуда раздается мелодия и что с ней вообще делать.

Катя расчухалась первой.

— Строев, наверное, не может дождаться, чтобы наследника мне спихнуть, — наполовину раздраженно, наполовину виновато предположила она и указала на брошенную у бортика сумку для коньков. Рома выдавил старательно беззаботную улыбку и дунул Катюхе в лоб, разметая челку.

— В следующий раз бери наследника с собой, я найду ему занятие, — предложил он, и Катя, в первую секунду вскинув брови от удивления, следом искренне заулыбалась.

— Скажу Строеву, пусть купит Игорешке клюшку, — согласилась она и поплелась к бортику. Уходить с катка ей, кажется, совсем не хотелось.

Переобувались, однако, по возможности быстро. А вот идти в сапогах, как Рома и предполагал, Катюха сумела с трудом. Эйфория спала, и мышцы тут же дали о себе знать.

— Тебе бы ванну сейчас расслабляющую, ну или контрастный душ, на худой конец, — сочувствующе проговорил Рома, великодушно подставив Сорокиной свой локоть. — А потом крепкий сон на пару-тройку часов — тогда, глядишь, до завтра и оклемаешься.

Катюха вцепилась в его руку и показательно застонала.

— Какая ванна, какой сон, Давыдов? Игорешку ни на минуту нельзя одного оставить, иначе потом дом не соберешь.

Рома хмыкнул: да, этого бутуза он запомнил.

— Тогда предлагаю шантаж. Завтра у тебя контрольная по матану, если я не ошибаюсь? Вот и предупреди Строева, что не сможешь прийти, если тебе откажут в ванне. Твой нынешний вид, поверь, сотрет все сомнения в твоей честности.

Катя хихикнула и тепло вздохнула.

— Попробую, Ром, — пообещала она. — Но если завтра меня не будет на остановке, ты знаешь, кого за это благодарить.

— Себя? — подначил он ее, но Катя только закатила глаза и почти повисла на Роминой руке. Он забрал у нее сумку с коньками и клюшку. — Если что, зови на помощь. Много не обещаю, но на пару часов Игореху займу. Мне как раз нужен еще один испытатель для «Лизиной фермы».

Он ожидал, что она зайдется благодарностью или начнет отнекиваться, напоминая, что Давыдов и так все время ее спасает, но Катя вдруг коротко выдохнула, а потом, напротив, глубоко вздохнула.

— Хорошо, Ром, — пообещала она, и его неожиданно прошило до самых потрохов. Перед глазами так и встала сногсшибательная картина с голой Катюхой в ванне, полной пены. В штанах стало тесно, и Рома только молча кивнул, не рискуя доверять голосу. Он определенно становился озабоченным. И надо уже было что-то с этим делать.

Дальше шли молча, но эта тишина вовсе не казалась тяжелой. Катя доверчиво прижималась к Роминому плечу, а он теперь поддерживал ее за талию и готовил категоричную речь в Катюхину защиту. В конце концов, если Строев сам играл в хоккей, не мог не понять, что дочери сейчас нужен отдых. Пусть отложат отъезд или берут Игореху с собой, а то взяли моду навешивать его на Катюху. Можно подумать, для нее рожали!

— Ох! — выдернула Сорокина из праведного гнева, и Рома машинально всмотрелся в ее ноги, уверенный, что она от усталости неудачно ступила. Но следующее ее слово прояснило ситуацию. — Олег… — то ли изумленно, то ли виновато прошептала она, и Рома, подняв глаза, столкнулся с точно таким же праведным гневом на физиономии Карпоноса. Он стоял возле своей машины, сжимал в руке телефон и прожигал взглядом обнимавшихся Катюху с Ромой. Кажется, это он и звонил, оборвав их тренировку. И какого дьявола, спрашивается, ему здесь понадобилось?

— Что это значит? — шагнул Карпонос вперед, и Рома почувствовал, как Катюха сжалась. Не дай бог сейчас еще оправдываться начнет. Этого Рома слышать не хотел.

— А ты тоже на хоккей? — уже привычно включил дурачка он. — А чего так поздно? И без обмундирования? Впрочем, сегодня уже все равно ничего не выйдет: тренировка закончена, приходи в следующее воскресенье.

Карпонос, надо отдать ему должное, не обратил на Ромины остроты никакого внимания, лишь продолжал обвинительно смотреть на Катю, и она, чуть нахмурившись, отошла от Ромы. Рома скрипнул зубами, но промолчал.

— Откуда ты здесь? — и не думая оправдываться, потребовала она ответ от Карпоноса. — Да еще в такую рань? Ты же говорил, что будешь отсыпаться как минимум до полудня. Я тебя и не ждала.

Вряд ли Карпонос ожидал подобного выговора от вчера еще покорной Сорокиной, однако снова не сплоховал.

— Подвернулась отличная возможность провести этот день с тобой, и я не мог ей не воспользоваться, — заявил он, и, как Роме показалось, эта фраза куда больше предназначалась ему, чем Катюхе. Он и ответил.

— Встань в очередь, Карпонос! Сегодня мой день свиданий! И, как видишь, я до полудня не отсыпаюсь и времени не теряю!

— Да уж вижу! — усмехнулся тот, и Рома недовольно признал, то усмешка у Олежека вполне обоснована. На свидание их сегодняшняя тренировка с Катюхой не похожа даже с большой натяжкой. И как бы ни радовалась она сегодня, и как бы ни веселилась, если у Карпоноса хватит совести и догадливости организовать для нее настоящее свидание, он выиграет этот раунд. Тем более Катюха и не подозревала, что Рома давно уже боролся за нее по-честному. А он не спешил ей это доказывать.