Верная (не)верная (СИ) - Грозд Евгения

Дверь в мою комнату тихонько приотворилась, но приближения не чувствую. Из полной тишины доносится тяжелый выдох. Проверяет, сплю ли я? Надеюсь, пойдёт не в свою комнату, а в кабинет. Петли слегка скрипнули и дверь бесшумно закрылась. Звук удаляющихся шагов? Куда?

Прийти сначала в его комнату для проверки будет не так подозрительно. Придумала повод и минут через пятнадцать привела план в действие. В спальне мужа не оказалось — свет выключен, постель не тронута.

Осторожно двинулась вниз по лестнице в направлении кабинета. Мёртвая тишина давила на плечи, а страх быть обнаруженной связывал желудок в жгут. Дойдя до нужной двери, едва успела спрятаться за выступ в коридоре. Открыто.

Опрометчиво Лёш. У кого угодно в этом доме может развиться бессонница, а у беременных тем более.

— … Это была липа, — голос не принадлежащий Алексею. — Зевака отправил туда двух человек, но территория огорожена. Там теперь видите ли экологическая зона. Вход без должностных писюлек запрещен.

— С каких пор у нас проблема с бумагомарательством? — грозный вопрос мужа.

— Бумагу замарать несложно, но пропуск там какой-то неизведанный, — смешок третьего голоса. — Чует моя печёнка, что территория, скорее, частная, чем заповедная, а мы рожей явно не выйдем.

— Хакните ещё один спутник, — нетерпеливо рявкнул Лёша. — Мне нужно удостовериться, что это за зона. Может просто тратим время на оленеводов?

— Оленеводы, которые всё так шикарно предусмотрели? — снова смешок того же голоса. — У них там, видимо, золотоносные олени водятся с серебряными копытцами, ёпта!

— Нет, это мы сейчас три дешёвых оленя, которых Герасим обвёл вокруг пальца. Батя потом нас всех на тушёнку пустит, — горький смех третьего.

— Хорош трепаться! — повысил голос мой муж. — Арно, что с Горелых?

Услышав желанное имя, мгновенно навострила уши, впитывая любой шорох.

— В норме, — успокаивающий ответ. — Чтобы не было пару недель назад, сейчас о том нет и следа.

Прислонилась спиной к стене, облегчённо улыбнувшись. Жив, цел и за ним, действительно, бдят эти трое в ночи. Неужели, Лёша и правда заинтересован в Максе? Знать бы, какова вообще цель всей этой операции? Они что-то ищут? Может всё обойдётся и любимый скоро вернётся ко мне?

И, словно в ответ на мой вопрос, услышала звук вызова, а следом жуткий и моросящий душу голос:

— Ох, какая же ты паскуда, Тесак!

Звуки стульев в кабинете и тихие матерки.

— Думал, я не догадаюсь, что крысу ко мне загнал?

От слова "крыса" кровь застыла в жилах. Это понятие по отношению к людям мне было хорошо знакомо. Неслышно, почти на цыпочках двинулась к дверям кабинета, желая услышать всё вплоть до шёпота.

— Увы, я не такой способный, как ты, — процедил Лёша.

— Не пизди мне, Тесак… Хорош, конечно, — пропел гнусавый голос. — Больше полугода кормил твоего крысёныша… Только, всё тайное становится явным.

— Блядь! — сокрушённо прошипел кто-то из приятелей мужа, выражая степень крайней безысходности.

Теперь слышу на заднем фоне громкой связи чьё-то тяжёлое дыхание, а после звуки шлепков.

— Давай очухивайся! — голос гнусавого.

Ещё ближе продвинулась к дверям, едва не заглядывая внутрь кабинета.

— Чего ж ты так парня уделал? — равнодушный голос мужа. — Кто это?

— Твой протеже. Эй, Живчик?! Ну-ка, живи, — снова громкий шлепок.

— Отвали, — вялый, сипловатый и до боли знакомый голос.

Макс! Я подалась вперёд и лишь в последнюю секунду притормозила, заткнув рот ладонью, чтобы не закричать его имя. Вижу экран монитора. Это видеозвонок. Картинка чудовищного качества, но я узнаю любимого человека из тысячи. Максим, отец моего ребёнка, зверски избит, связан и какая-то толстая скотина измывается над ним.

— Да, дерзкий малый, — смешок, и толстяк снова шлёпает Макса по лицу. — Тесак, ты где такое сокровище достал? Он у меня половину бойцов уже на тот свет отправил. Зачем разбрасываешься такими кадрами? Не жалко?

— Хорошие кадры сидят при мне, — стальной и невозмутимый голос мужа. — А этого шкета впервые вижу.

Толстяк снова усмехнулся, и в его руке блеснуло лезвие. Сердце прыгнуло больно ударившись в рёбра. Сжимала ладонью рот, едва не раня губы.

— Живчик, напомни-ка Тесаку о себе.

Макс даже не поднял глаза в объектив, с презрением глядя на своего врага.

— Если пошлю тебя на хрен, более понятно станет? — прорычал в ответ, отчего тут же заработал мощный удар под дых.

Инстинктивно зажмурилась, чувствуя боль вместе с ним. Стон, тяжёлое дыхание.

Сделайте же что-нибудь? Лёша! Но супруг лишь оскалился, наблюдая за происходящим.

— Герасим, ты звонишь мне показать, как воспитываешь своих ребят? — скучающе проронил муж, и лишь теперь заметила, как парень у окна усиленно жестикулирует ему, к чему-то призывая или сообщая. — Мне это не интересно. Зато интересно, где разместилась твоя толстая задница.

— Ты разгромил мой лагерь этим летом. Неужели, думаешь позволю тебе портить и это место?

— Лагерь был чересчур дерьмовый и негостеприимный, — процедил Лёша, явно оттягивая время беседы.

— Зато здесь у меня курорт для твоих посылок. Да, Живчик? Тут тебе и массаж, и маникюр, и номера люксовые. Баб только не хватает да выпивки.

Вижу измученный, но подпитываемый ненавистью взгляд Максима. Лицо в кровавых подтёках и синяках. Он терпит это всё и играет какую-то роль, задуманную моим мужем.

— Герасим, ближе к делу. Оставь этого бедолагу в покое, и говори чего ты от меня хочешь? — Лёша безразлично потёр кончиками пальцев висок.

— Значит не твой? — глаза толстяка заблестели кровожадным огоньком. — Ладно, тогда могу его убить?

— Делай, что хочешь…

— Нет! — крик моей души.

Я вышла из укрытия, не отдавая себе отчёта в том, что творю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Макс! Нет! Нет! Не надо! — метнулась к монитору. — Лёша, спаси его! Максим… Нет, умоляю…

Теперь видела только лицо любимого, перекошенное от страха за меня. Родные глаза так же кричат моё имя в ответ, а тело задёргалось в путах.

— Уберите её отсюда! — вскричал не своим голосом муж.

Нет! Я не уйду! Отца моего ребёнка сейчас убьют, а тот, кто отправил его туда не ведёт и ухом.

— Сволочь! — эмоции бьют из недр моей обезумевшей субстанции. — Спаси его! Спаси…

Метнулась к супругу и обрушила весь свой страх за любимого в удары. Просто била кулаками куда придётся.

— Вырубай связь, на хрен! — крик за спиной. — Блядь! Бешеная…

— Уймись, дура! — муж перехватил мои руки, раскрасневшись от гнева и оплеух. — Ты же сейчас ему могилу вырыла!

Крепкая хватка супруга блокировала тисками, и я беспомощно взвыла, понимая, что сил бороться с ним и его системой у меня попросту нет.

Лишь ощущала наш путь наверх в мою комнату. Сердце стенало от страха и от усиленно растущего чувства вечной утраты.

— Макс… Его убьют?! Из-за тебя… Всё из-за тебя!

Алексей втолкнул в комнату.

— Нет! — кинулась обратно к дверям, чтобы не позволить ему запереть меня, оставив в неведенье.

Тягаться со здоровенным мужиком беременной на восьмом месяце бессмысленно. Моя комната захлопнулась, снова став тюрьмой, а теперь ещё и пыткой.

Отчаянно молотила кулаками по преграде, поднимая на уши весь дом. Кричала, проклинала, умоляла, мешая всё это в потоке рыданий. Душа агонией билась в измученном месяцами теле, посылая последние сигналы о своём истощении.

Я не замечала наступления утра, не чувствовала боли в руках от нескончаемого стука в дверь. Он вновь распорядится не выпускать меня, пока дело не примет нужный ему оборот. Но каково будет это завершение?

Почти сутки пролежала под дверью, периодически отрубаясь прямо на полу. Тишь больше не пугала и не настораживала. Я не готовилась к самому худшему, я не ждала новых надежд, мне просто нужен ответ, ведь незнание — самое худшее, что может испытывать душа…