Мой далекий близкий (СИ) - Николаева Юлия Николаевна
Я снова перевела взгляд на документы. Андрей оставил их мне, оставил вот таким образом, потому что не хотел, чтобы они попали к брату?..
Почему? И в который раз задалась вопросом, а что же у них были за отношения?
Шилов сохранил на всякий случай компрометирующие Илью бумажки, но при этом сам предложил ему, по словам брата, купить долю в его фирме.
Брату, определенно, эти бумаги очень нужны, точнее, нужно, чтобы они нигде не всплыли. Нужно настолько, что он рискнул после гибели Андрея влезть в его квартиру и все там разворотить.
Шилов не отдал их ему, а оставил мне. Зачем? В чем смысл? Где логика? Ведь по идее я сразу отдам их брату… Или не отдам? Я снова вспомнила о видеозаписи в парадной. Да, Илья рассказал нам, что он привез документы, но ведь по факту, мы не можем этого проверить. И почему-то ведь Андрей сохранил запись, спрятав в банковской ячейке, к которой будет доступ только у меня.
Определенно, Илья не просто так играет такую роль в плане Андрея, но к сожалению, сам план я так и не могу разгадать.
Наконец, я устало поднялась, женщина встала следом за мной, поглядывая с беспокойством.
— Спасибо вам, — проговорила я, — пожалуйста, никому не говорите ни о письме, ни о нашей встрече. Я правильно понимаю, что кроме вас мало кто знает, что заведением заправлял Андрей?
Она кивнула, я следом за ней.
— Лучше и вы молчите. Ради собственной безопасности. Андрея убили, и неизвестно, что может прийти в голову этим психам.
Кажется, я ее запугала, но сама страха не испытывала, только странное отупение и усталость. Пока шла по коридору, чувствовала, словно у меня на плечах каменная плита, и безумно захотелось ее сбросить, а потом спрятаться за чьей-то надежной спиной. Только, к сожалению, такой спины нет. Потому что я и впрямь запуталась, кто мне друг, а кто враг.
Верить тому, кто пишет смс, автоматически значит не верить Владу. Но кто из них действительно на моей стороне? Если кто-то вообще на ней? Ведь тайный доброжелатель может помогать мне только до поры, до времени, преследуя свои личные цели. А Влад… Сердце екнуло.
Я ведь ничего не знаю о нем. Кроме того, что он может прекрасно играть в любовь. Там, в Комарово, у меня не возникало и мысли о том, что между нами не высокое светлое чувство. А для Влада это была просто игра, развлечение. И сейчас он знает, на что можно надавить. Вытащить из меня воспоминания прошлого, чтобы они затмили настоящее. Заставить поверить в раскаяние, достать те чувства, что я столько лет в себе давила. Только слепой ведь не заметит, как я реагирую на взгляд Влада, на его касания. И он мог сыграть на этом, как на самом простом, лежащем на поверхности. Ему не впервой.
Но если он меня обманывает, то в чем? В чем его выгода? В компромате? Но я и так сказала, что отдам все бумаги, лишь бы он помог мне выбраться живой из этого круговорота. Или есть еще что-то? Но что?
Глава 16
Листок с цитатой из Кортасара я сунула во внутренний карман куртки, только потом вышла в зал и прошла к дверям, не глядя по сторонам. Краем глаза уловила Влада, сидящего на том же месте, он тут же поднял руку, прося счет.
На улице вдохнула холодный воздух, чтобы немного прийти в себя. Сил не было. Вместо того, чтобы идти в бар напротив, поплелась в сторону машины. Гомон людей успокаивал. Я шла в расстегнутой куртке и платке, висящем на шее, глядя куда-то перед собой. Влад нагнал меня почти сразу, схватив за руку, заставил повернуться к нему лицом.
— Ты почему не в бар пошла? — спросил, хмурясь. Я только устало вздохнула.
— Да что ты там узнала? — присматривался он ко мне, я пожала плечами.
Влад вдруг протянул руки, замотал платок вокруг шеи, потом застегнул куртку. Больше ни о чем не спрашивая, взял своей ладонью мою и повел к машине через людской поток. Его ладонь грела, заставляя плавиться. Он со мной, рядом, мой Влад… только он не мой. Совсем не мой. Такой близкий и такой далекий.
Вскоре мы ехали по Невскому, Влад поглядывал с беспокойством, а я поняла, что надо все же что-то рассказать.
— Этот бар только на бумагах принадлежал Шотту, — заговорила, глядя перед собой, — всем занимался Андрей. И за день до смерти он оставил для меня письмо, его нашла управляющая и отдала мне.
— И что в письме? — полюбопытствовал Влад.
— Накладные фирмы брата и еще какой-то на огромные суммы.
Он хмыкнул.
— Те самые, что твой брат искал?
— Наверное.
— Интересный ход, — качнул Влад головой и замолчал до самого дома.
Только хмурился, о чем-то думая и глядя на дорогу.
Дома мы сели в кухне с чаем, Влад смотрел бумаги, я смотрела в кружку. Ни о чем думать не хотелось.
Хотя понимала: придется. И лучше бы начать уже сейчас. Вместо этого пялилась в чашку, ни о чем не думая.
Влад задумчиво постучал по столу пальцами, я перевела взгляд на них, и когда они замерли, подняла глаза. Мы встретились взглядами и некоторое время молча смотрели друг на друга.
— Ась, — сказал Влад, — что-то еще случилось? Ты сама не своя после этой встречи.
Он слишком хорошо меня знает, подумалось с тоской. Хотя я в принципе дерьмовая актриса. Пожав плечами, я отвела глаза.
— Просто устала, — сказала ему, снова уставившись в кружку. Чувствовала его взгляд и ждала какого-то вопроса, но он только вздохнул.
— Иди поспи, — сказал мне. Это было почти спасение. Кивнув, я встала и ушла к себе, оставив полную кружку чая. Легла на кровать, уставилась в потолок.
Блаженством было бы уснуть, но это сейчас слишком большая роскошь.
Надо думать. Анализировать. Искать ответы на вопросы.
Я тихо прошептала наизусть слова из Кортасара, напечатанные на листке:
“- Не вижу связи, — сказал Этьен.
— Потому что не видишь пианино. Между пианино и стеной оставалось место, и я прятался там.”
Что это? Намек на определенное место, где мне нужно еще что-то найти? Это первое, что приходит на ум. Что ж, оставим пока все остальное, все равно ни до чего додуматься не могу. Что у нас по пианино?
Нужно вспомнить, видела ли я хоть одно за все время наших с Андреем отношений. Я стала думать. Потерла лицо рукой, и воспоминание всплыло само собой, словно ждало за углом, и раз, четкая картинка перед глазами. Даже странно стало, как же я сразу не вспомнила?
Наверное, потому что все время пыталась забыть. Потому что всю жизнь с Андреем пыталась стереть каждый день сразу, как только он кончался. Потому что не делила происходящие события на хорошее и плохое, мечтая, чтобы все закончилось.
На мне строгое вечернее платье и туфли на высоком каблуке. Волосы собраны в красивую прическу, легкий макияж. Я похожа сейчас на утонченную светскую львицу из семьи прожженных интеллигентов.
Все это — работа парикмахера, косметолога и консультанта в дорогом бутике. Потому что мы с Шиловым идем на день рождения его матери. Бывшая балерина, которая в свои шестьдесят пять выглядит так, что моя молодость и утонченность блекнет на ее фоне. Это не просто поход на день рождения, это еще и знакомство с Ариной Валерьевной.
Я чувствую себя немного странно. То ли оттого, что иду на подобное мероприятие, то ли оттого, что никогда не знакомилась с родителями мужчин, с которыми встречалась. Да и отношениями-то это не назовешь.
— Уверен, матери ты понравишься, — замечает Андрей, когда мы едем в такси в сторону ресторана. — Только не пугайся, она с виду очень строгая… Ну и вообще, можно подумать, что она всех ненавидит.
Я перевожу на Шилова удивленный взгляд, но никак не комментирую происходящее. Я вообще не понимаю, зачем он меня тащит с собой. Я всего лишь его игрушка, и уж точно не стоит знакомить меня с матерью. Так что если она меня реально будет ненавидеть, я не удивлюсь.
В зале ресторана чувствую себя совсем неуютно. Здесь прямо витает своя атмосфера, под названием “настоящая питерская интеллигенция”. Даже Шилов на фоне этих дам и кавалеров (иначе их не назвать) смотрится несколько неуместно.
