Татьяна Алюшина - Дом, где исполняются мечты
Голова немного кружилась, кожа словно горела, а тело вело себя самостоятельно, как хотело, не подчиняясь разуму. Впрочем, разум куда-то задевался.
Инге хотелось вжаться в Игната, раствориться в нем, потребовать, чтобы он со всем этим что-то сделал. Немедленно!
А он делал. Начал ее осторожно раздевать, но она перехватила инициативу, послав куда-то далеко осторожность, и срывала с себя, с него неосознанно одежду, и постанывала от нетерпения, слыша себя как бы со стороны.
Стрельцов вдруг остановился, уткнулся лбом в ее лоб и, как о горе, сказал страдальческим, измученным голосом:
— У меня ничего нет!
Чего «нет»? Инге казалось, что у него как раз есть именно то, что надо! Она не поняла и, словно став новой, неизвестной себе самой женщиной, потребовала:
— Не смей останавливаться!
Стрельцов издал громкий стон не то радости-освобождения, не то капитуляции и вошел в нее.
Инга задохнулась от ощущений потрясающих, она куда-то летела за ним следом, спешила, говорила невразумительные глупые слова, отвечая на каждое его движение….
И вдруг перепугалась непонятному, происходящему с ней чему-то необыкновенному и, распахнув широко глаза, вопросительно посмотрела на Игната.
— Все хорошо! — утвердил он. — Все хорошо, не бойся!
И она, поверив, позволила себе расслабиться, перешагнуть черту, падая в то зовущее обещание… и кричала о случившемся!
Стрельцов боялся пошевелиться, ощущение такое, что можно распасться на куски. Он громко дышал, все еще смакуя пережитое только что потрясение.
Как это могло так здорово у них получиться? Так здорово!
Думать пока как-то не получалось, сознание возвращалось неохотно, разгоняемое все еще звучащим у него в ушах криком Инги. Какая же она оказалась! Горячая, искренняя, бесшабашная — потрясающая женщина!
Стрельцов позабыл и про состязание напридуманное, и про желание победить, удостоиться положения, равного главным мужчинам в ее жизни, — все это суть ерунда! Вот то, что у них сейчас было! Он приподнялся, опираясь на локоть, посмотрел на примолкшую под ним Ингу и усмехнулся — какой разительный переход от сексуально раскрепощенной, умопомрачительной женщины к нежно раскрасневшейся, молчаливой, лежащей словно в обмороке девушке.
— Ты как там? — улыбался все шире Стрельцов.
— Потерялась, — шепотом ответила Инга, не открывая глаз.
— Сейчас мы тебя найдем! — пообещал нечто неопределенное он и принялся целовать коротенькими поцелуями.
А Инга ответила, и как-то полыхнуло по новой еще не остывшее жаркое, и затянуло, раскаляясь, удивляя обоих своей стремительностью, и повторилось без всяких предисловий — и жар, и движение вперед, и крик совместный….
Инга чуть не задремала, нежась в полной расслабленности, и осмыслила себя немного, только когда Стрельцов зашевелился, приподнимаясь над ней, опираясь на локти.
— Привет, — тихо сказал он, улыбаясь.
И вид у него при этом был столь довольный, победный, и глаза светились, как у тигра в темноте, от догорающих угольков телесного пожара.
— Привет, — улыбнулась она в ответ.
И вдруг в одну секунду на нее обрушилось осознание своего текущего положения! Полное, отрезвляющее и ужаснувшее!
Она осознала себя голую, лежащую на диване в ремонтируемой чужой квартире, под голым мужчиной, улыбавшемся ей после… после…
О боже!
В мозгу взорвалось воспоминание о том, как… Как она себя вела и что вытворяла!
Да что же такое с ней случилось?!
Как она — она! — могла вести себя столь необузданно и кричать, поторапливать его, и требовать, чтобы не смел останавливаться, и проделывать все эти гимнастические трюки?! И царапать его, и орать во все горло?! Она?! Да ладно! Не может этого быть! Этого же не может быть? И тут, окончательно доканывая Ингу Валерьевну, всплыло воспоминание о несовершенстве ее тела — и слишком большая грудь, и торчащая, далеко не маленькая попа на худом тельце, и растяжки от родов на животе, которые не убирались никакими ухищрениями!
И еще она подумала про педикюр, который давно требовал освежения в салоне, и про ноги, которые надо было побрить еще три дня, а лучше час назад. И про то, что стыдно-конфузно до полыхнувшего румянца на щеках, а также про то, что знает этого мужчину всего два дня, и про… и про…
Она убежала от его внимательного взгляда глазами, паникуя и пытаясь сообразить, что же делать!
Что делать, мамочка?!
Господи, как стыдно, как неловко — ужасно, ужасно!
Она завозилась всем телом, торопливо выбираясь из-под Стрельцова.
— Что случилось? — с легкой степенью обеспокоенности спросил он.
— Ничего, — промямлила Инга.
И так быстро, оперативненько похватав свои вещи с пола, прыгнула за спинку дивана, прикрыв в скачке стремительном грудь свитером, тщетно пытаясь прикрыть еще и попку, и начала суетно-торопливо натягивать на себя одежду, краснея, отводя взгляд от удивленного Игната, путаясь в пуговицах. Просто умирая от ужасного стыда!
Одним рывком он подскочил с дивана, ничуть не смущаясь своей голости, ухватил ее за запястье и развернул к себе.
— Инга, что случилось?
— Да ничего! — фальшиво до невозможности блеяла она и все отворачивалась от начинающего сатанеть Стрельцова. — Я просто вспомнила, что мне еще работать надо, и Фенечка там волнуется…
Абсолютно неубедительная фальшивая шняга, пролепеченная скороговоркой, лишь разбередила Стрельцова.
— Я тебя чем-то обидел? — Он, двумя пальцами взяв Ингу за подбородок, повернул к себе ее лицо, чтобы видеть глаза.
— Нет, ну что ты! — старательно отводя взгляд и убирая его руку, лепетала она. — Все было замечательно! Только действительно пора.
Весь этот бред лишь убедил Стрельцова, что произошло нечто непоправимое. Что каким-то своим действием или словом он…
Что? Обидел? Оскорбил женские чувства?
Да хрен знает!
Он не успел выяснить — побег барышни Исла оказался столь стремительным, как вода, утекающая сквозь растопыренные пальцы, что никакой возможности для выяснений не оставлял. Инга неожиданно рванула боковым отскоком из его рук и выскочила из комнаты. Он торопливо одевался, не собираясь ее отпускать без полной ясности, и сатанел от непонимания, и пугался, что мог, забывшись в удовольствии, что-то такое сделать или сказать. Да, мог! У него голова отключилась! Так у них все сложилось удивительно прекрасно!
Но Инга предугадала эту его целеустремленность волевую к выяснениям, зашла в комнату уже полностью одетая, кинула Стрельцову ключи, он поймал недоуменно.
— Игнат, закрой тут все, пожалуйста, сам и, если тебе не трудно, убери. Ладно? Мне нужно срочно встретиться с начальником, он только что позвонил. Увидимся дома.
