Джудит Макнот - Рай. Том 2
— Не могу объяснить, почему сделала это, ибо сама не понимаю.
— Зато, кажется, понимаю я, — заверил Мэтт. — Вот выпей это.
Он вручил ей водку с содовой, но когда Мередит попыталась отказаться, покачал головой:
— Это поможет легче перенести все, что последует. Подождав, пока она сделает глоток, Мэтт сказал то, зачем привел ее сюда:
— Я бы хотел попросить у тебя одолжения. Мередит, удивившись торжественности тона, пристально посмотрела на Мэтта.
— Какое именно?
— Помнишь, как на ферме ты просила меня о перемирии?
Мередит кивнула, вспомнив тот полный щемящей нежности момент, когда их руки соединились.
— Теперь я прошу тебя о том же — о перемирии, прекращении огня с той минуты, как мои адвокаты начнут говорить, до того момента, как ты покинешь комнату.
Тревога пронизала Мередит, смутная и неопределенная. Она медленно опустила стакан, изучая его непроницаемое лицо.
— Не понимаю.
— Я прошу тебя выслушать условия моего предложения и помнить, что какими бы они… — Мэтт замолчал, пытаясь найти подходящий эпитет, поскольку условия наверняка поразят ее. Неприемлемые? Раздражающие? Невыносимые? Непристойные?
— Какими бы необычными они ни показались тебе, я делаю то, что, как искренне считаю, будет наилучшим для нас обоих. Мои адвокаты хотят объяснить, что произойдет, если ты отвергнешь эти условия, и вначале ты, наверное, почувствуешь, что загнана в угол, но прошу, не стоит вставать и уходить или посылать нас троих к черту, как бы ты ни рассердилась. И наконец, я прошу тебя уделить мне после встречи пять минут, когда остальные разойдутся. Не скрою, за это время я попытаюсь убедить тебя согласиться на мое предложение. Если не сумею сделать этого, можешь послать меня к дьяволу и уйти отсюда. Ну как, по рукам?
Тревога Мередит с каждой минутой возрастала… однако он всего-навсего просит ее остаться здесь на час-полтора и при этом не выходить из себя.
— Я пошел на твои условия тогда, на ферме, — напомнил он, — и неужели так уж многого прошу у тебя?
Не в силах противостоять спокойной напористости его аргументов, Мередит медленно покачала головой.
— Наверное, нет. Хорошо, согласна. Мир, — вздохнула она и с изумлением увидела, что Мэтт протягивает руку точно так же, как сделала она несколько дней назад, только свою он повернул ладонью вверх. Сердце Мередит тревожно вздрогнуло, но она вложила руку в эту большую ладонь и ощутила крепкое пожатие.
— Спасибо, — кивнул он.
Тогда… тогда она тоже благодарила его. Мередит вздрогнула. Пораженная тем, что то мгновение, на ферме, оказалось, было для него столь же драгоценным, как для нее, она попыталась ответить улыбкой и повторила его ответ:
— Пожалуйста.
Прекрасно поняв замысел Мэтта остаться наедине с Мередит, Стюарт позволил адвокатам вести оживленную беседу ровно столько времени, сколько, по его мнению, требовалось, чтобы наполнить стаканы. Как только это время истекло, он развернул кресло, вскочил, грубо повернувшись спиной к Пирсону и Левинсону, и, не пытаясь скрыть свои действия, без зазрения совести вытянул шею, чтобы лучше разглядеть стоявшую у бара парочку. Он почти ожидал увидеть, как Фаррел пытается запугать Мередит, но то, что заметил, привело его в неописуемое смущение. Вместо того чтобы угрожать Мередит, Фаррел держал ее руку, глядя на нее со странной улыбкой, которую сам Стюарт мог бы описать одним словом: нежность. Да-да, именно так! А Мередит, почти всегда собранная и сдержанная, не думала отнимать руку, и на лице ее светилось выражение, никогда прежде не виданное Стюартом, — отблеск беззащитной, беспредельной, нескрываемой любви.
Стюарт поспешно отвел глаза от парочки, и обернулся к адвокатам, но так и не нашел подходящего объяснения случившемуся, когда Мередит и Фаррел принесли к столу стаканы.
Когда Мэтт усадил Мередит, Пирсон осведомился:
— Мэтт, приступим к делу? Распределение мест снова показалось Стюарту весьма странным. Пирсон намеренно расположился во главе стола, где должен был находиться Фаррел. Мередит сидела слева от Пирсона, рядом со Стюартом. Левинсон устроился справа, прямо напротив Мередит, и теперь Фаррел оказался около Левинсона. Чуткий к малейшим нюансам, Стюарт невольно поинтересовался про себя, уж не намеренно ли Фаррел усадил Пирсона во главе стола, чтобы переложить ответственность за ход совещания на его плечи. Или… или он просто хочет наблюдать за Мередит на протяжении всей встречи, что было бы невозможно, займи он место во главе стола?
Пирсон начал речь, и сказанное им оказалось настолько невероятным и неожиданным, что Стюарт в изумлении нахмурился.
— Нам многое нужно обсудить, — объявил он, обращаясь к Стюарту, и тот немедленно понял, что реплика должна повлиять на чувства и эмоции Мередит. — Присутствующая здесь пара дала брачные обеты одиннадцать лет назад, искренние и чистосердечные обеты. Оба они сознавали тогда, что в брак вступают не по легкомыслию, не по…
Стюарт, поморщившись от раздражения, перебил:
— Можно, пожалуй, воздержаться от декламации и повторения всех подробностей брачной церемонии. Не думал, что вы знаете ее наизусть. Мисс Бенкрофт и мистер Фаррел уже прошли через это одиннадцать лет назад. Поэтому мы сейчас и здесь.
Он обратился к Мэтту, лениво вертевшему между пальцами золотую ручку, и объявил:
— Мою клиентку не интересует оценка ситуации вашим адвокатом. Что вы хотите и предлагаете? Перейдем к делу.
Вместо того чтобы поддаться на провокацию, Мэтт взглянул на Пирсона и слегка наклонил голову, разрешая выполнить требование Стюарта.
— Прекрасно, — процедил Пирсон, выходя из роли доброго дядюшки. — Положение таково, что наш клиент имеет достаточно оснований начать громкий и весьма неприятный судебный процесс против отца вашей клиентки. В результате намеренного вмешательства Филипа Бенкрофта в отношения супругов наш клиент мистер Фаррел был лишен права отца присутствовать на похоронах собственного ребенка, лишен права утешить жену и получить ее утешение и, кроме того, был введен в заблуждение относительно требования его жены о разводе с ним. Короче говоря, его незаконно лишили одиннадцати лет брака. Кроме того, мистер Бенкрофт также пытался вмешаться в дела мистера Фаррела путем давления на Саутвилльскую комиссию по районированию. Конечно, подобные вопросы решает суд…
Стюарт взглянул на Фаррела, но тот не сводил глаз с Мередит, которая, в свою очередь, бледнея, уставилась на Пирсона. Взбешенный тем, что ее незаслуженно подвергают подобной пытке, Стюарт окинул Пирсона пренебрежительным взглядом:
— Если бы каждый женатый мужчина судился с тестем из-за вмешательства в его жизнь, суды были бы завалены делами, а очередь на разбирательство растянулась бы на пятьдесят лет. Да его просто поднимут на смех!
