Виктория Баринова - Мы не волшебники, а только учимся
— Если найдете внешний источник финансирования, копайте сколько угодно. Кафедра не будет тратить деньги на безумные идеи. Вы же не можете перекопать весь город. В конце концов, этого не допустят городские власти!
Научрук расстался с Андреем, будучи уверенным в том, что его суровая отповедь заставит молодого человека взяться на ум. В действительности он только натолкнул его на мысль обратиться за помощью к горечанскому мэру. Зачем надеяться на посторонних людей, если власти Горечанска должны с радостью ухватиться за возможность пролить свет на славное прошлое города?
Андрей заранее записался на прием к мэру и с энтузиазмом стал готовиться к решающей встрече. С политиком нужно говорить на доступном ему языке, и Андрей вдохновенно расписывал в докладной записке блага, которые прольются на Горечанск, если теория Василия Бекетова подтвердится. Он чувствовал себя Остапом Бендером, рисующим блистательный образ Нью-Васюков перед ошарашенными любителями шахмат. Внесение Горечанска в Список мирового наследия ЮНЕСКО было одним из самых скромных пунктов его программы.
Впрочем, Андрей понимал, что ему придется иметь дело не с наивными шахматистами, а с образованным и расчетливым человеком. Поэтому к докладной записке он приложил детальный план раскопок с обоснованием каждого пункта, чтобы Добрышевский сразу увидел, что перед ним не студент-мечтатель, а будущее светило науки с разумной головой на плечах.
Накануне встречи с мэром Андрей устроил репетицию перед родителями и лучшим другом Никитой. Он усадил их на диван, а сам, встав в центре комнаты, неторопливо и обстоятельно изложил суть дела. Слушатели были покорены его уверенностью, аргументированными доводами и заботой о благе города. Никто не сомневался в том, что Добрышевский будет сражен.
— В конце концов, для него это лишний шанс эффектно засветиться перед выборами, — справедливо заметил отец Андрея. — Он его не упустит.
Спускаясь по лестнице на первый этаж Белого дома, Андрей вспоминал слова отца и поражался собственной наивности. Как можно было рассчитывать на ум и дальновидность человека, который не думает ни о чем, кроме собственной выгоды? Ведь им прекрасно известна репутация Добрышевского. Лицемер и взяточник, умудрившийся на два срока подряд запудрить мозги бедным избирателям. На последних выборах семья Андрея была одной из немногих, кто голосовал против сладкоголосого Владимира Григорьевича. Какой же бес заставил его поверить в то, что Добрышевский вдохновится светлой идеей Василия Бекетова и захочет потратить деньги сейчас ради сомнительных дивидендов в будущем?
Папка с докладной запиской оттягивала Андрею руки. Выкинуть бы ее куда-нибудь, и дело с концом. Добрышевский не пожелал даже притвориться, что заинтересован. Мог бы забрать материалы якобы для изучения, оставить надежду. Но посчитал, что обычный аспирант не стоит таких усилий. Зачем Владимиру Григорьевичу ломать комедию, если его рейтинг все равно заоблачно высок? Голосом меньше, голосом больше — в масштабах города никакой разницы.
Самое время было спросить себя, что делать дальше, и разработать очередной план. Но впервые за долгое время Андрей чувствовал, что сил не осталось. Разговор с Добрышевским опустошил его, лишил самого главного — уверенности в том, что он справится. В голове всплыли насмешливые слова научрука: «Ваша научная карьера, молодой человек, может закончиться не начавшись, если вы будете гоняться за призраками». Раньше эта фраза будила в нем яростное стремление действовать и «всем доказать». Сегодня Андрей впервые задумался о том, что научный руководитель во многом прав.
Он спустился на первый этаж и вышел в холл, не сомневаясь, что все глазеют на него и посмеиваются про себя. Вон идет дурачок, который любит биться головой об стену! Андрей повсюду слышал ехидный шепоток и замечал ухмылки, не сознавая, что его раненое самолюбие воспринимает безобидные вещи как оскорбление.
На самом деле работники Белого дома потихоньку разбегались по домам и меньше всего интересовались, чем вызвано похоронное выражение на лице привлекательного молодого человека. Можно даже сказать, что на Андрея никто не обращал внимания. То есть почти никто.
Парень в темном свитере, который со скучающим видом бродил по холлу уже два с лишним часа, при виде Андрея оживился и бросился к нему, чуть не сбив с ног зампредседателя горечанского избиркома Екатерину Трутневу. Она недовольно засопела и уставилась на наглеца, рассчитывая на извинения, но ничего не дождалась. Негодованию Трутневой не было предела, когда она осознала, что ее дородная персона была попросту не замечена.
Андрей краем глаза уловил какое-то движение справа от себя, повернул голову и увидел толстую тетку, недовольно раздувающую ноздри вслед Темке Савину, его соседу по лестничной площадке.
— Андрюха, привет!!! Ты что тут делаешь?
Тема был не человек, а сплошной восклицательный знак. Он говорил много, быстро и шумно, все время чему-то радовался или удивлялся и оглушал неподготовленного человека в первые три минуты разговора.
— Отец просил передать кое-кому документы. — Андрей показал Теме папку. — А ты что здесь забыл?
— У меня же практика!
— В Белом доме?
— Ага. Разве я не говорил? Мэр предложил лучшим студентам пройти практику в администрации. Здорово, да? Может, и работенка какая подвернется. Представляешь, как классно здесь работать? Добрышевский — просто чумовой мужик! Вот у кого есть чему поучиться!
— Если его переизберут, — вырвалось у Андрея.
Тема вытаращил глаза, от чего стал выглядеть глупо.
— Ты в этом сомневаешься? Знаешь, какой у него рейтинг? Выборы вообще можно не устраивать!
— Для будущего работника администрации ты рассуждаешь очень недемократично, — заметил Андрей.
Тема смешался:
— Не… ну я в том плане, что…
Договорить он не успел. Словно невидимая рябь пробежала по воздуху, посылая сигналы тревоги тем, кто умел их воспринимать. Охранники вытянулись в струнку, женщины бросили причесываться у большого зеркала, мужчины перестали разговаривать.
— Владимир Григорьевич идет, — прошептал Артем, устремив на лифт благоговейный взор.
Это действительно был Добрышевский. Из лифта вместе с ним вышла худющая женщина нервного вида…
— Его помощница, — тихо пояснил Тема.
…и двое крепких ребят в темных костюмах.
— Телохранители, — послышалось из того же источника.
Мэр шел быстро и что-то говорил помощнице, та сосредоточенно слушала и на ходу делала пометки в блокноте. Телохранители держались поодаль. За все время правления Добрышевского на него не то что не покушались, даже помидором гнилым не бросили.
