Мэг Кэбот - Дело не в размере

Даже если бы я решила, что у меня есть хоть малейший шанс на романтические отношения с Купером, один взгляд на его многочисленных бывших возлюбленных меня бы полностью излечил. Кто в трезвом уме обратит внимание на бывшую, вышедшую в тираж поп-звезду, которая в настоящее время работает помощницей директора пансиона и самоуверенно думает, что носит джинсы 8-го размера (или, в край нем случае, 10-го), когда в любое время может найти себе блестящего ученого-физика, в прошлом мисс Делавэр?

Правильно. Никто. Разве что физик окажется настоящей занудой. Или ей не нравится Элла Фицджеральд (у меня есть записи всех ее песен, даже тех, где она подражает музыкальным инструментам). Или она совсем не то теплое и забавное человеческое существо, к которым я осмеливаюсь причислить себя…

Хватит. Прекрати.

Я на цыпочках стала подниматься по лестнице, стараясь не шуметь, – Люси семенила рядом – и вдруг заметила не что странное. Дверь в комнату Купера была открыта… но свет не горел. Дверь в гостевую комнату дальше по коридору тоже была открыта, там горел, мерцая, какой-то огонек, похожий на пламя свечи.

Кому пришло в голову сидеть в гостевой комнате со свечой?

– Эй! – повторила я.

Если уж Купер решил развлекать свою даму в гостевой комнате, то наверняка он будет счастлив, если я туда ворвусь. Его комната была личным святилищем, я никогда не осмеливалась туда заходить. Ведь он так редко там бывал. А еще простыни стоимостью в тысячи долларов меня просто пугали.

Но гостевая комната?

Дверь слегка приоткрыта. Значит, фактически открыта. Именно поэтому я приоткрыла ее чуть шире и в третий раз сказала:

– Эй?

… и завизжала при виде моего папы, стоящего в позе собаки прямо посреди комнаты.

16

Любовь – избитый трюк в посредственном кино.

Разлука – ретро-хит в докучливом эфире.

Ты мне никто, и отношения закончены давно.

Но нету ничего больнее в этом мире.

– Йога очень расслабляет, – объяснил мне папа. – Там, в лагере, я занимался ею каждое утро и каждый вечер. Благодаря ей я словно становлюсь моложе.

Я не могла оторвать от него взгляд. Странно, что папа называет тюрьму лагерем. Особенно, когда занимается йогой.

– Пап, – сказала я. – Не мог бы ты на минутку прерваться и поговорить со мной.

– Конечно, солнышко, – ответил он и принял вертикальное положение.

Я не могла поверить. Он действительно переехал. Его чемодан, лежавший на стуле у окна, был открыт и пуст. Ботинки стояли в шкафу так ровно, как будто папа всю жизнь был военным. На антикварном столе я увидела пишущую машинку – пишущую машинку! – и рядом аккуратную стопку бумаги. Папа был одет в голубую пижаму с синими кантиками.

На ночном столике горела толстая свечка с ароматом зелено го чая, а рядом лежала биография Линкольна.

– Боже мой! – проговорила я и потрясла головой. – Как ты сюда попал? Ты взломал дверь?

– Разумеется, нет, – возмутился папа. – В лагере я научился многим вещам, но в их число не входит взлом дверей с замками «Медеко» с помощью отмычки. Твой молодой человек пригласил меня пожить у него.

– Мой… Папа! Я тебе говорила. Он не мой молодой человек. Ты не сказал ему о том, что я его лю…

– Хизер, – грустно сказал папа. – Конечно, нет. Я ни когда не выдаю чужих тайн. Я рассказал мистеру Картрайту о своих стесненных жизненных обстоятельствах, и он предложил мне расположиться здесь.

– Пап! – завопила я. – Как ты мог!

– Видишь ли, отель «Челси» не слишком подходящее место для человека, оказавшегося в такой ситуации, – терпеливо пояснил он. – Не знаю, в курсе ли ты, но в этом отеле селятся в основном люди с криминальным прошлым. Настоящие убийцы. Это не очень подходящее окружение для человека, который хочет реабилитировать себя в глазах других. А еще там очень шумно. Громкая музыка, скандалы и драки. Нет, здесь, – он со счастливым видом обвел взглядом комнату, – мне нравится гораздо больше.

– Папа! – Я больше не могла этого выносить.

Меня уже не держали ноги, и я опустилась на край широченной кровати.

– Купер сказал, как долго ты можешь здесь оставаться?

– В общем-то, сказал. – Папа нагнулся и потрепал Люси за ухо.

Она тоже вошла в комнату.

– Он сказал, что я могу оставаться здесь, пока окончательно не встану на ноги.

– Папа! – Мне хотелось кричать. – Давай серьезно. Ты не можешь так поступить. Конечно, я очень хочу восстановить наши отношения, между мной и тобой, я имею в виду. Но мы не можем злоупотреблять благородством Купера…

– А я и не злоупотребляю, – как ни в чем не бывало заявил папа. – Я буду работать на него вместо арендной платы.

Я моргнула.

– Ты… что?

– Он взял меня на работу в качестве служащего «Частного сыскного агентства Картрайта», – сказал папа… с некоторой долей гордости, как мне показалось. – Как и ты, я буду на него работать. Я помогу ему вести слежку. Он сказал, что я выгляжу как раз подходяще… я незаметный. Мне легко смешаться с толпой.

Я еще раз моргнула.

– Ты незаметный?

– Так точно. – Папа открыл ящик ночного столика и достал оттуда маленькую деревянную флейту. – Я решил воспринять это как комплимент. То, что я незаметный. Я знаю, твоя мама тоже так думала, но мне казалось, что для остального мира это не так. Вот. Послушай мелодию, которую я выучил в лагере. Она очень расслабляет. После сегодняшнего вечера тебе точно нужно расслабиться и отдохнуть. – Он поднес флейту ко рту и начал играть.

Я посидела еще минутку, погрузившись в звуки музыки, жалобной и очень спокойной, потом встряхнула головой и сказала:

– Папа.

Он тут же прекратил играть.

– Да, дорогая?

Его сюсюканья меня просто убивали. Или вызывали страстное желание убить его.

– Я пошла спать. Поговорим об этом утром.

– Хорошо. Только я не понимаю, о чем тут еще говорить? Купер – весьма здравомыслящий человек. Не понимаю, почему я должен возражать?

Я тоже не понимала почему. Разве что… как я заставлю Купера понять, что я женщина его мечты, если рядом всегда будет крутиться мой папа? Как я устрою романтический ужин со стейком? Ужин втроем не может быть романтичным.

– Я понимаю, что был для тебя не лучшим отцом, Хизер, – продолжал папа. – Ни я, ни мама не были для тебя достойны ми примерами для подражания. Но, по-моему, вред, который мы нанесли, не настолько велик, чтобы помешать тебе устроить личную жизнь. Я только искренне хочу попробовать начать наши отношения заново. Потому что всем нужна семья, правильно, Хизер?

Семья? Оказывается, мне нужна семья? Вот в чем дело? В том, что у меня нет семьи?