Лейни Рич - Улыбка святого Валентина
Я сунула в рот сигарету, закурила, зажмурив левый глаз от дыма, и потянулась рукой к пульту, чтобы прервать развитие событий на экране в тот момент, когда в глазах Дарси засветилась радость и он облегченно вздохнул, убедившись, что Элизабет наконец ответила взаимностью на его любовь. Сделав глубокую затяжку, я положила сигарету в пепельницу, где уже возвышалась горrа бычков, и коснулась пальцами мыши ноутбука, который я на всякий случай заранее открыла.
В моем нынешнем состоянии лучше было подстраховаться, чтобы не упустить внезапно родившуюся в голове светлую мысль и сохранить ее в памяти компьютера, которой я доверяла больше, чем своей.
Моя диссертация пребывала в том же виде, в котором я оставила ее в феврале – сорок страниц полного бреда, с незаконченной последней фразой, начинающейся так:
«Частые заимствования сюжетных линий Остен современными писателями свидетельствуют, что...»
На этом месте поток моих мыслей внезапно прервал телефонный звонок. Попытка же вспомнить окончание предложения после завершения разговора оказалась безуспешной, и я захлопнула крышку ноутбука, решив вернуться к работе утром на свежую голову. Назавтра, в День святого Валентина, меня бросил Питер. И с тех пор я уже не притрагивалась к диссертации.
Неприятные воспоминания помешали мне возобновить работу над ней и теперь. Тяжело вздохнув, я закрыла ноутбук, подлила в бокал вина из наполовину опустошенной бутылки и взглянула на монитор. Часы показывали 11:15. Утра.
Моя рука потянулась к дымящейся в пепельнице сигарете.
Курить я начала еще в старших классах средней школы, но потом отказалась от этой вредной привычки, опасаясь, что она пагубно скажется на моей памяти и я провалюсь на экзаменах. Вдобавок мне надоело паниковать всякий раз, когда сигареты в пачке заканчивались. Да и перспектива заболеть раком легких меня тоже не прельщала.
После того как прошлой ночью Питер ушел от меня и я, очнувшись от сладкого забытья, открыла глаза и не обнаружила рядом того, кого себе представляла, я в жутком смятении выбежала на улицу и купила в соседнем магазинчике три блока сигарет, стеклянную пепельницу, четыре зажигалки и две бутылки вина. После этого я слегка успокоилась, решив, что своим поступком, пусть и достойным порицания, я все-таки доказала, что порой способна действовать обдуманно и целенаправленно, следовательно, пока еще не окончательно спятила.
Сделав затяжку, я раскашлялась, вскочила и побежала открывать окно. Когда дышать в насквозь прокуренной комнате стало чуточку легче, я снова щелкнула зажигалкой, закурила новую сигарету и вновь включила видеосистему. На экране ожили милые моему сердцу герои. Дарси обернулся к Элизабет с лицом, оживленным игрой эмоций:
«Вы так добросердечны, Элизабет, что все равно не сможете долго подтрунивать надо мной! Так скажите же лучше прямо, не изменились ли ваши чувства ко мне с прошлого апреля. И я никогда больше не затрону этой темы. Но знайте, что мои чувства к вам остались прежними!»
Мое сердце сжалось при виде его взволнованного лица, на котором ясно читалось желание навсегда остаться со своей возлюбленной.
До гроба.
Не совладав с эмоциями, я схватила пульт и отключила видеосистему. С меня было довольно этих любвеобильных англичан.
Закрыв глаза, я откинулась на спинку дивана и шумно вздохнула.
Я уже не сомневалась, что мне наплевать и на гениальную Остен, и на свою недописанную диссертацию. Единственным сексапильным британцем стал для меня вовсе не герой фильма, а тот самый его реальный земляк, которого я себе представляла, когда, зажмурившись, сжимала бедрами голову Питера прошлой ночью. Тот самый англичанин, который даже не подозревал, что это он довел меня до неистового оргазма.
Я потянулась, пытаясь размять уставшие мышцы. В полдень Питер заканчивал работу в книжном магазине и его должна была сменить Мэгс, занятая по утрам какими-то своими таинственными делишками. Хотя Питер даже не пытался строить никаких планов, когда я провожала его до дверей, у меня не было сомнения в том, что он снова придет ко мне.
Я также совершенно точно знала, что еще не готова принять в отношении Питера окончательное решение. Но я не знала, действительно ли с ним произошла чудесная метаморфоза, в результате которой он стал другим человеком. Я просто была пока не в силах осмыслить это.
Футляр с кольцом лежал на прежнем месте, там, где Питер его оставил. Я к нему больше не прикасалась, но была уверена, что лежать ему там осталось уже недолго.
Я докурила сигарету и, затушив окурок, встала с дивана. Мне захотелось прогуляться и проветриться.
Но больше всего мне хотелось заколотить несколько гвоздей в стенку сарая Морриса и Труди.
А почему бы и нет? От этой мысли мое сердце затрепетало. Йен сказал, что скучает по мне. И приглашал меня его проведывать. И еще он сказал, что хочет, чтобы мы оставались с ним только добрыми друзьями.
Бархатная коробочка, словно магнит, притягивала к себе мой взгляд. Я решила, что в данный момент мне просто необходим хороший друг, и пошла в комнату за чистым полотенцем, чтобы принять освежающий душ перед прогулкой.
– Йен, вы здесь? – крикнула я, войдя в сарай.
– Порция, это ты? – отозвался из полумрака Бридж. Мои глаза привыкли к темноте, и я увидела его возле штабеля бревен. Бридж вытирал ладонью вспотевший лоб.
– Какими судьбами, крошка? – Сверкнув зубами, он пригладил свои усы и бородку, усыпанные опилками.
– Я зашла помочь Йену чинить сарай, – ответила я. – А вы что здесь делаете?
– Тоже помогаю ему, чтобы не переутомился. К тому же я теперь присматриваю за этой фермой. Присаживайся на поленницу рядом со мной, побеседуем. Я как раз собирался передохнуть.
Я села рядом с ним на бревна, лицом к восточной стене.
– Жаль, что Труди не видит, как славно мы тут поработали. – Бридж хлебнул воды из бутылки. – Она была бы так рада!
– Это верно, – сказала я, вытягивая ноги. – Вы полагаете, что она когда-нибудь еще вернется сюда?
– Хотелось бы в это верить, – вздохнул Бридж. – Ее сынок, Моррис-младший, живет в Фарго, дочь Бренда – в Уичито. Лето Труди обычно проводит с детьми, а зимой перебирается в Сарасоту, к сестре. В наших краях она не была уже... дай Бог памяти! Да, пожалуй, с того самого августа, когда скончался Моррис. Она, конечно, любит свою ферму, но ей тяжело сюда возвращаться.
– Я понимаю, – кивнула я.
Бридж снял рукавицы, наклонился, достал из сумки упаковку моркови, и мы некоторое время молча похрустывали ею.
– А где же Йен? Работает над книгой? – как бы между прочим поинтересовалась я.
– Нет, – покачав головой, ответил Бридж. – Он отправился улаживать какие-то дела с Карлом Рейми. Скоро должен вернуться.
