Марина Алексеева - Ребрендинг юродивой
Она нерешительно потопталась голыми ногами по холодной плитке и виновато посмотрела на Андрея. Стыдно. Как стыдно… Как ее угораздило здесь оказаться? В мокрых тапках? И с черепахой в картонной коробке?
Андрей достал Ингины тапки — блестящие, расшитые какими-то восточными узорами и поставил их перед Настей.
— Вот, пожалуйста. Наденьте.
— Спасибо. — Настя влезла в неземной красоты шлепанцы и подумала, что они, наверное, принадлежат любимой женщине Светкиного папы.
А думать об этом не хотелось. Неприятно было об этом думать. Настя постаралась переключиться, но тапки слегка жали и ни на секунду не давали забыть о себе. А заодно и о предполагаемой любовнице… Хотя почему это Настю беспокоит? Не должно вроде бы, а беспокоит… Бред какой-то…
— Анастасия Сергеевна! А что это с вами? Вы к нам в гости пришли? — У Светки наконец прорезался голос, и она стала вываливать на бедную Настину голову все интересующие вопросы одновременно. — А почему вы в тапках? Вы пришли не из-за того, что я плохо учусь?
Настя потеряла счет Светкиным вопросам и ответила только на последний:
— Нет, Светик, не из-за тебя. Я… Я… Я в гости просто…
— Здорово! Вы теперь будете папиной девушкой? Вместо Инги? Она злая и холодная, как… как… как Снежная королева! А вы — теплая и… И мне нравитесь! — Светка трещала, захлебываясь словами, и даже подпрыгивала от переполнявших ее эмоций.
Что ответить на это, Настя не знала. Поэтому благоразумно промолчала. Странно, но Настя внутренне сразу же согласилась, что неведомая Инга — злая, и почувствовала благодарность к Светке, сказавшей это…
Андрей подтолкнул Настю еще раз, направляя ее в комнату, и, поцеловав Светку в щеку, быстро навел порядок в их странной компании:
— Свет, ты бы думала, прежде чем говорить. Хоть чуть-чуть. Ладно? Об Инге чтобы я ничего подобного больше не слышал! А у Анастасии Сергеевны просто проблемы, и она переночует у нас сегодня. Поняла, мартышка?
Светка разочарованно кивнула и вздохнула, так глубоко и тягостно, как будто в один миг рассталась со всеми своими мечтами и надеждами разом…
Андрей взял ее на руки и добавил:
— Не грусти. Зато тебе стих учить не надо. Правда, Анастасия Сергеевна?
— Правда, — улыбнулась Настя Светке, смотрящей на нее с сомнением и слабой надеждой. — Можешь совсем не учить. Я тебя не спрошу. Это будет наш с тобой маленький секрет.
Настя хитро подмигнула просиявшей от счастья девочке и подумала, что это, наверное, очень непедагогично, но зато так здорово — ощущать некую общность, единение с кем-то, кто тебе симпатичен в не очень хорошем деле, практически в заговоре… Было в этом что-то запретно-манящее и вызывающее в душе трепетный подъем…
— Ура! — завопила совершенно счастливая Светка.
— Пойдем спать. Поздно уже. И… И чтобы в следующий раз не ждала меня. Ложись в одиннадцать, даже если меня нет. Поняла?
Светка энергично закивала головой, всем своим видом демонстрируя, что да, поняла, конечно. Но по хитрым, плутовским, как у самой настоящей лисы, глазам без труда можно было прочитать — ни за что не ляжет и будет ждать, пока не заснет где-нибудь в кресле или на диване…
Андрей, видимо, тоже все это понял и, покачав головой, обреченно вздохнул:
— Чудо ты мое… Пошли. И чтобы закрыла глаза и сразу — спать! — Он сказал это со всей строгостью, какую только удалось из себя выжать.
Получилось не очень убедительно, но что уж тут поделаешь… Если человек любит своего ребенка, то неизбежно балует его и прощает любые шалости… А как не баловать и не прощать? Если любишь? Как? Да никак!
Вот Андрей и попал под маленький Светкин каблучок. Причем, как человек неглупый, он прекрасно это знал и трезво оценивал ситуацию. Спрашивал иногда: «Свет, я тебя так избаловал, что дальше некуда. Скажи, как ты думаешь, это пагубно отразится на твоем развитии?» На что Светка со всей своей детской непосредственностью и серьезностью неизменно заявляла: «Не отразится! Не бойся. У других детей мамы есть. А у меня нет. Я ущербная и обделенная. Так бабушки во дворе говорят. Я слышала! Поэтому меня надо любить и баловать больше других детей!» Как ни странно, но умного и взрослого человека — Андрея эти рассуждения маленькой девочки полностью убеждали в собственной правоте. И услышав очередное Светкино заверение в том, что балует он ее совершенно правильно и не зря, Андрей соглашался и переставал размышлять и ломать голову о том, подобающим ли образом воспитывает дочь.
Андрей вернулся минут через пятнадцать. Замученный и сонный.
— Пока уложишь — сам скорее заснешь… — Он перехватил недоуменный Настин взгляд и улыбнулся: — Представьте себе, она держит меня за руку, пока не уснет. Иногда минут по сорок… Я лежу на полу у ее кровати и мечтаю о большом бифштексе и о теплой постели, а Светка и не думает отпускать. Я иногда прямо там на полу и засыпаю… Так и не съев свой бифштекс. — Андрей снова умильно улыбнулся, видимо, несъеденный бифштекс его не очень огорчал. — Просыпаюсь потом часа в три ночи, обнаруживаю себя валяющимся на полу, замерзшим, с затекшими руками и ногами, и переползаю на свою кровать.
Настя тоже улыбнулась, наблюдая, как Андрей рассказывает о своих мучениях. С удовольствием! Вот как! Он, конечно, терпел определенные неудобства от Светкиных выходок, но был при этом счастлив. Счастлив оттого, что держит свою дочь за руку, пока она не уснет, оттого, что не успевает съесть свой ужин и что спит, как собака, на полу у Светкиной кровати!
То, с каким умилением Андрей рассказывал Насте о Светкиных выходках, напомнило ей, как одна не в меру общительная мамаша, пришедшая за своим сыном-первоклашкой, решила поболтать с Настей и с восторгом вещала ей, что у младшей дочки выросли четыре зубика и она, когда сосет грудь, теперь кусается. Кусается больно и до крови. Грудь воспалилась и болела. Но сколько неземного счастья и гордости от того, что у малышки выросли зубки и что она ими даже кусается! Подумать только! Уже кусается! Мамаша была счастлива! И плевать ей было на свою грудь… Точно с таким же выражением лица, как у самоотверженной молодой мамы, Андрей рассказывал Насте о Светкиных штучках…
Наверное, он очень хороший отец… Повезло Светке…
— Понятно, — Настя кивнула головой, снова почувствовав себя лишней в этом доме. — Андрей Петрович, я вот тут на диване прилягу. Ладно? А вы идите. Спите. И спасибо вам за все…
— Нет уж… — Андрей встал и, взяв Настю за руку, поднял ее с дивана. — Пойдемте поужинаем и выпьем чего-нибудь. Отказы не принимаются, — поспешно добавил он, заметив, что Настя открыла рот и собирается возражать. — Я же обещал вас напоить сегодня! Для снятия стресса.
