Сандра Мэй - С первого взгляда
— Тиль, ты много треплешься. Нервничаешь?
— Нет. Совсем нет. Думал — взволнуюсь, но нет. Знаешь, когда так долго ненавидишь кого-то… это как любовь. Слов не нужно. Эмоций тоже.
Дик внутренне передернулся. Белобрысый убийца был беспощадно, по-взрослому прав.
— Тиль… Ты заполучил меня — отпусти женщину. Дай ей уйти.
— Ты так презираешь ее?
— Что?!
— Ты считаешь, она способна уйти, зная, что ты попал в мои цепкие лапки?
— Не лови ее. Не надо.
— Надо, Хантер, надо. За все надо платить — слышал такую фразу?
— Я не собирался убивать твоего брата…
— Еще скажи, что он первый начал, и я окончательно в тебе разочаруюсь. Перестань, прими свою судьбу достойно. Это трудно — будет больно. Но ведь мальчишке, скорчившемуся под машиной «скорой» и глядящему, как убивают его последнего родственника, было труднее. Он был маленький, Хантер. Он остался один. Хочешь, расскажу, как меня лечили в дурке?
— Ты рассказывал, не надо.
— Почему не надо? Тебе неприятно слушать?
— Вообще-то не очень.
— А меня никто не спрашивал, нравится мне или нет.
— Что я могу поделать, Тиль? Пойди и убей своих врачей.
— Уже. Что, не веришь? Убил, убил. Главврача и одну из медсестер — ту самую, что насиловала нас, малолеток, обколотых аминазином. Я же говорил, стояк нас мучил круглые сутки. Эта баба считала, что нечего добру пропадать. Ну и кто из нас чудовище?
Дик пожал плечами, хотя это причинило ему дикую боль.
— Я реалист, Тиль. Я не могу осчастливить сразу все человечество и установить справедливость по всему земному шару. Да, с тобой поступали плохо. Ужасно. Но разве ты до этого платил человечеству исключительно любовью?
— О как! Значит, я заслужил, да? А чем? Тем, что моих родителей ухлопали, когда я еще сосал мамкину грудь? Тем, что мой единственный брат не выкинул меня в канаву и не подкинул в приют, а таскал с собой и выхаживал, хотя ему это было и не в кайф? Если бы он был профессором в университете, я бы вырос отличником. Если бы он был пожарным — я бы пошел по его стопам. Но он был бандитом — в чем я-то виноват?
— Отлично. Ты рассуждаешь вполне здраво, ты не похож на чокнутого — пойди дальше и отпусти меня. Разорви цепь зла.
— Хантер, ты говоришь без всякого воодушевления, потому что знаешь, что это мимо кассы. Я собираюсь убить тебя не потому, что я — воплощенное зло, а потому, что именно ты семь лет назад вышиб мозги из единственного человека, которому я был нужен просто так. И твою бабу я убью именно поэтому.
— Но ведь ты собираешься не просто убить нас — тебе важно нас помучить. Иначе ты давно мог покончить с этим — выстрелить в Лили Роуз там, в Литл-Санрайз, пристрелить меня…
— Да. Я измучился вашей безнаказанностью, Хантер. Я хочу, чтобы вы тоже ощутили, хоть ненадолго, каково это — быть игрушкой в руках садистов. Умирать не за идеалы и не за светлое будущее, а потому, что так захотелось одному придурку…
— БРОСЬ ПИСТОЛЕТ НА ПОЛ И ОТОЙДИ К СТЕНЕ, РИКМАН! ОЧЕНЬ МЕДЛЕННО.
Дик Хантер закрыл глаза и тяжело вздохнул. Все-таки в старину было проще. Они — женщины! — сидели тихо по светелкам, пряли-ткали, ждали мужчин из походов и не возникали…
Лили Роуз стояла в дверях, и «беретта» в ее руках не дрожала и не плясала. Ноги слегка согнуты, взгляд фиксирует руки противника — ай да Лили Роуз, ай да профессионал…
Тиль Рикман даже не пошевелился.
— Здравствуйте, мэм. Я ждал вас. Исключительно поэтому и не предпринимал никаких… мер. Вы ведь не могли не прийти?
— Рикман, перестань корчить из себя ковбоя — я ненавижу этот образ больше всего на свете. Американцы им отравлены. Предупреждаю: все оцеплено. Там, внизу, толпа людей, мечтающих увидеть тебя на скамье подсудимых, в идеале — на электрическом стуле…
Тиль Рикман спрыгнул с верстака и вышел на середину комнаты, встал рядом с беспомощным Диком Хантером, поднял руку с зажатым в ней черным кубиком.
— Мисс Чэдвик, вы же не истерическая барышня, вы — отставной офицер полиции. Вы знаете, что это? Простейший взрыватель. Я держу контакт замкнутым — как только вы или ваши друзья выстрелите в меня, я разожму пальцы, и вашему любимому мужчине оторвет голову. Или вырвет кишки. Знаете, очень негероическая смерть. Воняет дерьмом и мочой — брюхо-то разворочено.
Взгляд Лили Роуз метнулся к черной коробочке, потом на лицо Дика… Тиль рассмеялся.
— Плохой выбор, я понимаю. Небогатый. Что будем делать?
— Чего ты хочешь?
— Неожиданно. То есть, надо понимать, вы готовы буквально на все?
— Чего. Ты. Хочешь.
— Ну, к примеру, вас. Прямо здесь и сейчас. Согласны?
— Заблокируй пульт и положи его на верстак.
— А застрелиться своими руками не надо?
— Тогда какой смысл? Я могу отдаться тебе хоть тысячу раз — но ты все равно нажмешь кнопку.
— А кто сказал, что этого достаточно для выкупа жизни вашего мужчины?
Она шагнула в сарай — и Дик впервые увидел неуверенность в глазах Тиля Рикмана. Он явно не знал, как реагировать на действия Лили…
— Стойте! Стоять на месте! Иначе я нажму на кнопку…
— Так на нее надо нажать, да? Ты не рискнул применить обратную схему — ведь, если Дик взорвется рядом с тобой, ты тоже погибнешь или станешь овощем. А ты не хочешь быть овощем, маленький засранец.
Тиль судорожно облизал губы. Дик увидел, как его палец пляшет над маленькой кнопкой. Лили Роуз сделала еще один шаг.
— Ты не за брата мстил, Тиль Рикман, а за себя. За свою беспомощность, за невозможность противостоять злому миру. Ты и товарищей наших убивал не потому, что они разрабатывали твоего брата — подумаешь, его сотни копов по всей стране разрабатывали! Нет, тебе хотелось увидеть страх в их глазах, невозможность сопротивляться тебе, сопляку! Ну, иди сюда! Трахни меня, щенок! Не боишься, что не встанет? Вот ведь будет ужас — подведет тебя самая ответственная часть тела в самый ответственный момент…
— Нет!!!
Тиль Рикман отшвырнул черную коробочку и прыгнул на Лили Роуз. Честно сказать, Дик Хантер в этот момент зажмурился. Воображение у него было хорошее, и свои разлетающиеся мозги он увидел совершенно отчетливо.
Вместо взрыва прозвучал выстрел. Один-единственный, глуховатый — как всегда и бывает с «береттой».
Белобрысый парнишка лежал на полу. Его изумленные голубые глаза быстро подергивались туманной дымкой, и ничего зловещего и жестокого в этом лице не было. Мальчишка — таких двенадцать на дюжину. Обычный мальчишка…
Лили Роуз быстро опустилась на колени и стала развязывать узлы на веревке, стянувшей Дика Хантера. Он старался смотреть только на нее — на Тиля Рикмана смотреть не хотелось. Особенно — на маленькую аккуратную дырочку между его бровями…
