Екатерина Слуднева - Если бы не ты

- Согласна. Однако не заезжая ко мне домой это сделать не получится.

- Почему это?

- Если ты помнишь, я вчера здесь появилась в весьма удобном, но вечернем платье от этого... как его? Слушай у него такая ужасная не запоминающаяся фамилия, а еще называется известный дизайнер!

Жора расхохотался, вставая с постели.

- Я, с твоего позволения, в душ.

- Только не долго, я уже давно есть хочу.

- Можешь ко мне присоединиться...

- И когда мы тогда завтракать будем?

В то же время в Склифе.

Олег уже давно проснулся и разминал затекшие конечности. Правая рука уже пару дней как полностью восстановилась. Хотя скорость реакции оставляла желать лучшего. Левая еще двигалась, как протезная, но опираться на нее уже было возможно, не страшась упасть. В ногах же такой уверенности еще не было, они сгибались, пальцы шевелились нормально, но силы в них было мало. К Олегу каждый день приходил массажист, а с завтрашнего дня должен был начаться курс лечебной физкультуры. Поэтому сегодня он попросил Павла привезти ему костыли, чтобы попробовать ходить с их помощью, а не кататься на инвалидной коляске, которой он сначала тоже радовался, так как можно было выехать на улицу подышать свежим воздухом.

Поправлялся Олег очень быстро, удивляя лечащего врача. Сам он объяснял это тем, что нечто подобное уже было в его жизни двадцать лет назад. Однако тогда с его психологическим состоянием было гораздо хуже, и потому все происходило гораздо медленнее. А сейчас у него была цель - Ольга и их малыш, с которыми он хотел быть непременно вместе и обязательно сильным, а не размазней.

Потому он сегодня с нетерпением ждал брата, и к его приходу уже сидел на постели свесив ноги с кровати.

- О, я смотрю, тебе невтерпеж пробежаться на костылях! - воскликнул Павел, входя в палату, - Привет!

- Еще бы! - улыбнулся Олег, пожимая брату руку, - Как Анютка после вчерашнего?

- Пока не знаю. Она у Жоры осталась.

- Выросла девочка.

- Да, не говори, - вздохнул Павел, подавая брату костыли, помог к ним приноровится, потом поднял его, - Как ноги?

- Как не свои, - буркнул Олег, стараясь прочувствовать все мышцы, но это пока плохо получалось.

- Так, я делаю шаг назад, пробуй переставить руки, если не получится, падай или на меня, или на кровать.

- Понял не дурак.

Павел, придерживая его за плечи, отошел. Изо всех сил напрягая ноги, чтобы самопроизвольно не согнулись, и он не рухнул на пол, Олег поочередно переставил костыли ближе к брату. Остановился, глубоко вздохнул, подтянул ноги, но от радости расслабился и тут же повалился на Павла.

- Ничего, не все сразу, - улыбаясь успокоил его тот, сажая обратно на кровать, - в следующий раз устоишь. Главное у тебя это получилось. Посидим минут десять и еще попробуем.

- Спасибо тебе, Пашка! - толи радуясь, толи наоборот огорчаясь, проговорил Олег.

- Семья-семьей, Олег, а мы все в некотором смысле твои должники, и, наверное, я больше всех, за Анюту, - прочувствованно ответил брат, - Она моя дочь, и это я должен был ходить с ней по больницам и возить на процедуры, а я опять уехал в командировку. Всю жизнь говоришь, что живешь для детей. Они вырастают, и тогда понимаешь, что все это время врал самому себе, потому что на самом деле жил только для себя. Карьеру строил для себя, удобство в квартире создавал для себя, да и детей заводил тоже в собственное удовольствие, чтобы иногда поиграть, словно это кошка или собака, а внимания уделял им очень мало. А вот ты действительно уделял нашим детям внимание.

- С чего вдруг у тебя такое настроение? - удивился Олег, знающий брата, как никогда не унывающего, абсолютного оптимиста.

- Георгий вчера заходил, - проворчал брат.

- И?

- У него в отношении нашей Анечки 'серьезные намерения'. Если это расшифровывается так же, как и раньше, то скоро моя девочка покинет отчий дом. Сегодня она осталась с ним. Он сам меня вчера об этом предупредил. Ощущение такое, как будто от меня частичку отрывают. Хотя Жора произвел впечатление порядочного человека, а Анюта выглядела счастливой, у меня сердце не на месте.

- Паш, я думаю это нормально, - Олег искренне улыбнулся, понимая, что разделяет чувства брата, - Ты - отец - волнуешься за свое чадо. Только брось свой пессимизм, и радуйся вместе с Аней, что у нее все хорошо. А проблемы будем решать по мере их поступления.

- Знаешь, Олег, ты после возвращения с того света стал разговаривать, как проповедник, - заметил Павел.

- Тот месяц, который мне пришлось жить каждым днем, как последним, научил ценить настоящее, не оглядываться на прошлое, и искренне верить, что завтрашний день тоже будет. А главное, говорить своим любимым самое важное именно сегодня, потому что потом они могут этого не узнать.

- Ладно, я тебя понял, - улыбнулся брат, - Еще попробуем ходить?

- Да.

Сегодня Ольга, по непонятной ей причине, спала плохо. Когда проснулась, почувствовала легкое подташнивание. Аппетит отсутствовал напрочь. Зато нестерпимо хотелось кофе, но пить его беременным категорически нельзя, во всяком случае так ей сказала Татьяна. Стараясь быть правильной матерью, ценой титанических усилий отказалась от кофе, выпила сока, который тут же попросился обратно.

Понимая, что легче не станет, пока организму не дашь желаемого, Оля растворила меньше пол чайной ложки кофе с сахаром в большой кружке. Напиток получился отвратный, но зато тошнота прошла.

- Однако, товарищ Кожемякин, вы уже имеете вредную привычку! - заметила она своему малышу, надеясь, что он все-таки мальчик. Во-первых, потому, что Олег хотел сына, а во-вторых, если у них не будет сына, ей придется рожать еще раз, а вот этого уже она не хотела. И без того уже четвертый ребенок. Старшие, конечно, уже взрослые. Но она уже не девочка, тело будет хуже восстанавливаться. К тому же при ее работе долго отсутствовать нельзя, за спиной полно молодых да ранних.

- Надо будет с Олегом подобрать тебе имя, а то, не дай Бог, такой взрослый с первых дней в теле матери мальчик придумает еще и закурить, мамиными руками, а на деле все одно! А пока буду называть Олегович! Понимаю, что больше похоже на дедушку... Кстати о дедушке! Малыш, а как ты отнесешься к имени Иван?

Ольга прислушалась к ощущениям внутри себя, зная, конечно, что ребенок еще не может бить ножкой и тому подобное в девять недель. Однако она загадала, что, если опять стошнит, то имя малышу не пришлось по вкусу. Но ничего подобного не произошло.

- Поняла, сегодня же поговорю с твоим папой, думаю, он не будет против! А пока пойдем подбирать тебе диету, раз ты решил покапризничать.