Барбара Брэдфорд - Быть лучшей
– Ты не говорил мне, – с упреком сказала Дэзи. Ей стало грустно. – О, милый, как жаль. Она такая чудесная женщина, и, честно говоря, мне казалось, что у вас с ней что-то серьезное. Впрочем, не обращай на меня внимания, тебе лучше знать, Пип, – Дэзи назвала сына детским именем.
Лукаво посмотрев на него, она осторожно продолжила:
– Тогда, может, прихватишь с собой свою нынешнюю пассию?
– Нет никакой нынешней пассии, мама. И, пожалуйста, оставь свои попытки женить меня, – сердито сказал Филип. Увидев, что сделал ей больно, он смягчил свои слова легкой усмешкой. – Признайся, ты хочешь, чтобы меня заарканили только для того, чтобы хвастать по всей Австралии внуками.
– Ну что ж, и для этого тоже, – призналась Дэзи.
Она подняла чашку, отпила чаю с лимоном и замолчала, погрузившись в свои мысли. «Отчего это, – спрашивала она себя, – сын постоянно рвет с такими хорошими девушками, причем в самый критический момент?» Ей вспомнилась Селена, предшественница Вероники. Селена приходила к ней год назад, после того, как они расстались с Филипом. Она сказала, что Филип отказался от нее, когда роман их стал перерастать в нечто серьезное или, как она выразилась, опасное. Тогда Дэзи усомнилась в ее словах. Она подавила вздох. Сын удивлял ее не меньше, чем других. Многие считали, что он – настоящая загадка. И, похоже, это было действительно так. Пристально поглядев на мать, Филип сказал:
– Слушай, ма, что это ты задумала? Я так и вижу, как у тебя шевелятся извилины.
– Да ничего я не задумала, милый, – Дэзи коротко рассмеялась. – По правде говоря, я спрашивала себя, когда ты, наконец, женишься.
– У меня репутация самого отчаянного плейбоя во всем западном мире. И я хочу ее сохранить. – Подняв рюмку, Филип подмигнул матери сквозь стекло. Вид у него был озорной.
– Ну уж и плейбой. Плейбои так не работают, Филип. Это просто ярлык, ты ведь такая удобная мишень для журналистов.
Дэзи переменила позу, положив ногу на ногу, и продолжала уже более серьезно:
– Право, в последнее время просто не могу видеть, как ты живешь один. Ничего в этом хорошего для тебя нет, да и для меня тоже, особенно если иметь в виду будущее. А то еще превратишься в ворчливого старого холостяка. – Дэзи помолчала и со значением посмотрела на сына, надеясь, что Филип хоть как-то отреагирует. – Вроде бедняги Джона Кроуфорда.
Джон был лондонским юрисконсультом Дэзи. Одно время, после гибели Дэвида, он ухаживал за ней и даже хотел жениться. Но она испытывала к нему только дружеские чувства.
– Да, Джону не позавидуешь, – согласился Филип. – Ему теперь все сочувствуют. Подозреваю, что он все еще страдает по тебе, ма. Но чтобы я стал ворчуном? Никогда. Да мне женщины этого не позволят, с ними я всегда буду чувствовать себя молодым и жизнерадостным. – Филип подмигнул матери. – Знаешь, говорят, разнообразие – огонь жизни. Так что я уж как-нибудь позабочусь, чтобы у меня всегда была под рукой какая-нибудь очаровательная дама, даже в старости.
– Не сомневаюсь, – рассмеялась Дэзи. Но в глубине души ей не нравились эти бесчисленные романы Филипа. Ничего хорошего они ему не принесут. Разумеется, коль скоро ему нравится такой образ жизни, стало быть, делать нечего. Но, живя одиноко, так много теряешь. Ей хотелось продолжить разговор на эту тему, всерьез поговорить о личной жизни сына, о будущем – его и корпорации. Ведь если он не оставит наследников… Но внутренний голос всячески остерегал ее. В конце концов Филипу тридцать пять, он отвечает только перед самим собой и вполне может счесть любое вмешательство неуместным.
Рядом, в библиотеке, зазвонил телефон, и почти тут же на пороге показался Рао, дворецкий Дэзи, еще один филиппинец.
– Извините, мэм, это мистер Рикардс.
– Спасибо, Рао, – Дэзи бросила на сына короткий взгляд. – Я сейчас.
Зашелестело платье, распространился легкий запах «Джой», и Дэзи поспешно вышла из комнаты.
Филип проводил ее взглядом.
«Как молодо выглядит мама сегодня, – подумал он. – В мае она отметила свое пятидесятишестилетие, но на вид она гораздо моложе. У нее гибкая, почти девическая фигура, совсем нет морщин, и, поскольку она избегает солнца, цвет лица – безупречно английский. От нее так и веет свежестью, молодостью. Даже несколько седых прядок, пробивающихся сквозь черноту волос, не старят ее. Нечасто так бывает. Впрочем, Эмма тоже прекрасно выглядела до самого конца».
Филип допивал коньяк, когда в гостиную вернулась Дэзи.
– Джейсон кланяется, Пип, – сказала она. – Он согласен с тобой, что не стоит сразу же тащить Полу на ферму. Может, устроим лучше в субботу небольшой прием в ее честь. Ты как? Сможешь быть?
– Ну разумеется! Ни за что не упущу шанса повидаться со Стручком. Слушай, мама, давай-ка все же посмотрим балансовый отчет. Он у меня с собой, и мне хотелось бы…
– Ты же прекрасно знаешь, Филип, что в этом нет нужды, – перебила его Дэзи. – Я совершенно не разбираюсь в бизнесе, а ты мне постоянно подсовываешь эти бумаги.
– Мама, но в конце концов «Макгилл Корпорейшн» – это твоя компания.
– Глупости. Ты же знаешь, что она моя только по названию, а на самом деле хозяева вы с Полой. И я вам полностью и заранее во всем доверяю. Бабушка ведь тебя всему научила. Она совершенно полагалась на твои ум и деловое чутье. Вот и я тоже.
– Спасибо за доверие, ма, и все же прошу тебя взглянуть на эти бумаги. Позволь мне принести их. – С этими словами Филип вышел в холл и тут же вернулся с дипломатом.
Дэзи неохотно взяла бумаги и принялась их просматривать – впрочем, только чтобы сделать приятное сыну.
Филип исподтишка посматривал на мать. Как потрясающе она выглядит в этом шелковом платье! Какой необычный фиолетово-синий цвет, вроде глицинии у нее в саду. Он подчеркивает синеву ее глаз. Как и сапфиры на ее шее и в ушах – недавний подарок Джейсона, как мать пояснила за ужином. Право, везунчик этот Джейсон Рикардс.
Дэзи подняла голову и посмотрела на сына. Улыбнувшись, он передал ей еще одну пачку бумаг.
– Нет-нет, с меня довольно, – простонала Дэзи, сделав жалобную мину. – Ты же сам знаешь, в этом нет никакого смысла. Для меня это сплошная тарабарщина.
Филип только улыбнулся. Старая песня.
– Ладно, давай я тебе все объясню, – Филип подсел к ней на диван. На протяжении следующего получаса он путешествовал с Дэзи по страницам бухгалтерских документов, изо всех сил стараясь донести до нее их смысл. Так повелось с давних пор.
Этой ночью Филип не вернулся в город.
Он поехал в свой дом в Пойнт-Пайпер. Предварительно он позвонил дворецкому и сказал, что приедет, но ждать его не надо. Так что, когда он в одиннадцать вечера притормозил у подъезда, никого из прислуги уже не было.
