Сандра Браун - Поцелуй на рассвете
— Наверное, меня раздражало, что все считают тебя безупречным, когда я знаю, что это не так. Иногда, в самые безумные моменты, мне даже казалось, что свое совершенство ты приберегаешь для других, а мне достаются только объедки.
— Брин, с тобой я был самым лучшим. — Он дотянулся здоровой рукой и пожал ей руку, потом мягко потянул вниз и усадил рядом с собой на кровать. Они сидели, касаясь друг друга плечами. — Вспомни день, когда ты впервые вышла на работу в нашу передачу. Как ты тогда не очень любезно заметила, я действительно был ужасен. У меня были мешки под глазами, я делал дрянные передачи. Я расслабился, а на телевидении это равносильно смерти. Ты отхлестала меня по щекам и привела в чувство. И если никто, включая меня, не воздал тебе должное за это, мы все виноваты.
— Думаешь, признание — это все, что мне было нужно? — Брин сама же ответила на свой вопрос:
— Да, возможно. Теперь это кажется таким глупым и мелочным.
— Ты ждала от своего мужа чуткости, на что любая женщина вправе рассчитывать. А госпожа Публика — довольно глупое животное. Не вини ее за бесчувственность, пусть уж вина падет на того, на кого следует, — на меня. Мне нужно было догадаться о твоих чувствах и что-то предпринять. А я действительно оказался высокомерным эгоистичным сукиным сыном. Хорош гусь, упивался славой, в то время как ты страдала. Это не тот случай, когда неведение — благо. Я должен был приползти к тебе на коленях, благодарить за все, что ты для меня сделала. А я что? Я в ту ночь залез в постель, рассчитывая, что ты дашь мне еще больше, предоставишь себя в мое полное распоряжение к моему же удовольствию. — Рай-ли тронул ее волосы. — Неудивительно, что ты решила отказаться от секса.
— Я никогда и не думала от него отказываться.
— Значит, ты очень ловко притворялась.
— Райли, неужели ты не понимаешь? Я боялась, что окажусь не на уровне. Тебе поклонялись тысячи женщин, но для меня ты не был идолом. Я знала, что ты не безупречен. — Брин развела руками, как бы признавая свою беспомощность. — Я просто любила тебя. Любила, несмотря на все твое несовершенство, любила так сильно, что мне было больно. Я тебя любила и не хотела обмануть твои ожидания. И если бы я не смогла дать тебе того удовольствия, которое тебе дарили восторженные поклонницы, это означало бы мой провал.
— И перестала даже пытаться.
— Да, пожалуй.
Райли встал и начал ходить по комнате, словно искал, куда поставить свет. Брин вспомнила: обычно он вел себя так, когда пытался привести в порядок мысли. Она осталась сидеть на прежнем месте, терпеливо дожидаясь, пока Райли заговорит.
— Я не мог понять, что происходит. Сначала я думал, что просто у тебя неподходящие дни.
Райли остановился перед туалетным столиком, взял в руки расческу, которой она причесывалась несколько минут назад, и бездумно похлопал ею по ладони.
— В конце концов — а иногда до меня очень медленно доходит, и я начинаю соображать, что к чему, только когда меня жахнет по башке, — я решил, что секс тебя больше не интересует. Вообще не интересует.
— А я думала, ты даже не заметил.
Райли невесело рассмеялся:
— О, еще как заметил, только решил не подавать виду. У меня сердце ушло в пятки. Я испугался, что… ну, словом, испугался. Казалось, ответ ясен и лежит на поверхности, но я боялся его признать.
— Какой ответ?
Райли стоял перед зеркалом. Подняв глаза, он поймал в зеркале ее взгляд.
— Что я не могу удовлетворить свою жену в постели. Кажется, ты удивлена? — спросил он, видя выражение ее лица.
— Не то слово. Я ошеломлена. Как тебе могло прийти такое в голову?
Райли круто развернулся и посмотрел ей в лицо.
— Брин, когда женщина морщится от прикосновения мужчины, это, знаешь ли, довольно ясный признак того, что ей не нравится либо он сам, либо его прикосновения.
— Неужели я морщилась? — тихо спросила Брин.
— Поначалу ты явно меня не отталкивала, просто превратилась в этакую вечно торопящуюся деловитую даму, которая никогда не сбавляет темп настолько, чтобы я успел ее обнять, у которой никогда нет времени на поцелуй и которая настолько устает от своего напряженного темпа жизни, что, рухнув вечером в постель, тут же засыпает. Или делает вид, что засыпает. Все наши разговоры — если мы вообще разговаривали — стали крутиться только вокруг программы.
— В твоей интерпретации я похожа на робота.
— Ты и была роботом, который выглядел и разговаривал как Брин, прекрасная, умная, сексуальная Брин. Только я больше тебя не понимал и поэтому растерялся. К этому новому роботу-Брин не прилагалась инструкция, и я не знал, как с ней обращаться. Что бы я ни делал, ничто не срабатывало.
Он невесело усмехнулся, бесцельно перебирая флакончики с парфюмерией, стоящие на ее туалетном столике.
— Прежний беспечный подход больше не срабатывал, потому что у тебя пропало чувство юмора. Романтика тоже не годилась, потому что я не мог даже приблизиться к тебе, между нами постоянно возникали невидимые барьеры. Как-то раз я попытался вести себя как пещерный человек — облапил тебя и положил руки на груди, но ты меня оттолкнула, словно я был каким-то заразным больным.
В глазах Брин заблестели слезы. Она опустила взгляд и заметила, что непроизвольно сжала сплетенные пальцы так сильно, что побелели суставы.
— Райли, мне хотелось, чтобы ты ко мне прикасался, я хотела заниматься с тобой любовью, но боялась рисковать.
— Ты хотя бы представляешь, что чувствует мужчина, когда ему кажется, что он не может удовлетворить жену?
— Наверное, ты чувствовал себя ужасно.
— Не то слово. Я был как в аду.
— Особенно при твоем самолюбии кинозвезды.
— Это как раз не важно. Будь я землекопом, мне было бы ничуть не легче. Я часами изводил себя вопросами, что случилось, что у меня не так. Может, я слишком страстный или, наоборот, недостаточно страстный? Может, я слишком часто хочу заниматься сексом или наоборот, слишком редко? Может, обстановка в спальне слишком фривольная или, наоборот, недостаточно фривольная? Может, мое тело вызывает у тебя отвращение? Может, размеры малы, чтобы тебя удовлетворить?
— Ох, Райли, скажешь тоже! — Брин покачала головой и невольно рассмеялась.
— Да-да, вот что приходит мужчине в голову! — воскликнул он, словно оправдываясь. — Я мог опираться в своих суждениях только на сигналы, которые ты посылала. А в моем переводе они означали, что в постели ты не желаешь иметь со мной ничего общего.
— Но почему ты не спросил меня напрямик, что происходит?
— Думаешь, не боялся услышать, что тебя не устраивают размеры?
Впервые за много месяцев они рассмеялись вместе. Это оказалось на редкость приятно. Но когда смех стих, Райли посерьезнел.
