Маша Царева - Замуж за «аристократа»
– Не надейся, не затем, о чем ты подумала. Я тебя позвал, чтобы поговорить.
– Вот как? Похоже, я даже знаю о чем. «Сестер» закрывают.
– Ты не могла бы объяснить, как это всегда получается? – Он извлек из кармана курительную трубку и принялся не спеша наполнять ее ароматным яблочным табаком.
Качук и трубка. Он почти никогда не расставался с ней – один особо остроумный журналист даже назвал его «Шерлоком Холмсом от шоу-бизнеса». Сладковатый запах фруктового табака настолько глубоко въелся в его кожу, волосы, одежду, что он вообще мог не пользоваться никаким парфюмом.
– Как это происходит? – недоумевал Качук. – Позавчера вечером в узком кругу людей было принято решение о закрытии «Сестер». Завтра я собирался эту новость обнародовать. Пригласить журналистов на последний спектакль и торжественный прием по случаю закрытия. А первой я говорю об этом тебе, ведущей актрисе. И вот выясняется, что мое сенсационное заявление для тебя не секрет. Как это происходит? Кто оказался треплом?
– Значит, это правда, – спокойно констатировала Катя, – а я, признаюсь, сначала и не поверила. Что ж, сэ ля ви. Но я также слышала, что вместо «Сестер» будет другая постановка. Новый проект…
Его мохнатые седые брови удивленно взлетели вверх.
– И об этом ты знаешь! Хотя, может, это и к лучшему.
– Почему?
– Я, честно говоря, рассчитывал на легкую женскую истерику.
– Бог с тобою, Володя! Ты меня сто лет знаешь. Разве я когда-нибудь устраивала истерики?
– Нет, – улыбнулся он. – Хотя, если честно, я был бы не против хоть раз увидеть тебя в гневе – чтобы слезы текли, глаза горели, дрожали губы. Это то, что я мечтаю увидеть…
– В «Сестрах» есть такая сценка, – рассмеялась Катя. – Я два раза в неделю бью тарелки и в голос рыдаю на глазах у тысяч зрителей.
– В «Сестрах» есть, а в жизни нет. А я хочу, чтобы тебе на самом деле было плохо. Хотя бы один-единственный раз.
– Ты думаешь, что я бесчувственный манекен, да? – тихо спросила Катя. – И за что ты так меня ненавидишь?
– Сама знаешь за что, – усмехнулся он. – Ты, Катя, об меня ноги вытерла. Теперь моя очередь.
Она подозрительно посмотрела на Владимира. Грустное лицо, житейские истины… Неужели он взялся за старое? Неужели опять собирается поставить ее в неловкое положение, раскрыв свою душу?
– Может быть, – спокойно сказала она и быстро перевела разговор: – Так ты расскажешь мне о новой постановке? Когда мы начинаем репетировать?
– Разве тебе об этом не насплетничали? – изумился он. – Твой таинственный осведомитель был не в курсе?
– Видимо, нет.
– Странно… Я, Катя, решил ставить «Ромео и Джульетту».
– С ума сошел?! – вырвалось у Кати. – То есть я хочу сказать, что… Это же гарантированный провал. Ставить классику немодно, тем более ты себя зарекомендовал как режиссер совершенно другого плана. Никто не поймет.
– Успокойся. Я еще ничего тебе не рассказал, а ты уже разволновалась. Это не классика, а современная пьеса. Трагикомедия с московским колоритом. Два главных героя – разведенные супруги слегка за сорок. За спиной у каждого – целый клан бабушек, тетушек, детей и новых супругов. А они однажды встретились и вновь влюбились друг в друга. – Он глубоко затянулся. Посмотрел куда-то в глубь зрительного зала. Помолчал. И наконец объявил: – Это будет сенсация, Катя. Ты же знаешь, я всегда заранее чувствую сенсацию.
Она выпрямила спину. Да, она знала. Раз Качук это говорит, значит, так оно и будет. Аксиома, факт. «Хм, а это может оказаться очень интересным…»
– Так когда же мы начинаем репетировать?
– Сложный вопрос. – Он нахмурился и посмотрел на нее как-то странно, пожалуй, чуть более пристально, чем обычно. – Знаешь, я хочу пригласить на мужскую роль Машкова.
– Одобряю, – кивнула Катя, – он может быть феноменален, и внешность подходящая… Только вот, Володь… Я старше Машкова. И по-моему, он гораздо меня выше. Как мы будем смотреться в паре?
Кате показалось, что в его глазах мелькнуло торжество. Он уже не мог скрыть довольной улыбки, он даже не пытался сделать вид, что сочувствует ей.
– А вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.
Нехорошее предчувствие юркой ящеркой шевельнулось у Кати под ложечкой. Но она оставалась спокойной, словно египетский сфинкс.
– На роль Джульетты приглашена другая актриса.
– Кто же? – Катины щеки пылали, словно она находилась в Сахаре или в разогретой сауне. Тем не менее она еще находила в себе силы казаться насмешливо-равнодушной.
– Лучше бы тебе не знать, – притворно-печально вздохнул он.
– Давай попробую угадать. Люба Федорова. – По его лицу Катя поняла, что не ошиблась. – Володь, но она же… – Она внезапно осеклась.
Конечно, можно было сказать Качуку, что Любка Федорова – бездарная кукла. Подстилка со стажем. Глупая крашеная курица. Завистливая стерва. И так далее. Но каким-то шестым чувством она понимала, что решение это уже принято. Люба будет играть Джульетту, что бы Катя сейчас ни говорила. Так стоит ли терять лицо? Он только порадуется, если она покажет раздражение или обиду. Надо же, какой он, оказывается, злопамятный… А она столько лет работала с ним бок о бок и не подозревала, что он ждет удобного момента, чтобы толкнуть ее в спину.
– Так я пойду? – улыбнулась она.
– Что ты теперь будешь делать? – Качук явно был недоволен, что она сдалась так быстро. По его сценарию она должна была умолять его, плакать, причитать о том, что она стала старая и ненужная. А он бы мягко похлопал ее по плечу и сказал бы: мол, ничего не поделаешь, сэ ля ви.
– У меня есть несколько довольно заманчивых предложений, – невозмутимо продолжала улыбаться она, – связанных с кино…
– С кино? – недоверчиво переспросил он.
– Ну да. А что такого? Ведь я прославилась именно как киноактриса.
– Может быть, тебя пригласили сниматься в рекламу? – с надеждой уточнил Качук.
«Как же, не дождешься!» – хмуро подумала Катя, а вслух сказала:
– А вот и не угадал. Вадим Квадрович задумал снимать новый сериал. Знаешь Вадима Квадровича, надеюсь?
– Кажется, он сейчас в моде, – неуверенно отозвался Качук.
– Ну вот. Он мне предложил главную роль. Ну так что, я наконец могу уйти? Мы обо всем переговорили?
– Да-да, конечно, – спохватился Владимир. – Что ж, Катерина. От всей души желаю тебе удачи. Может быть, нам еще и доведется поработать вместе. Когда-нибудь…
– Я в этом не сомневаюсь, – сказала она, наградив его самой соблазнительной из своих улыбок. А сама подумала: «Как бы не так!»
«Сенсация! Театральная прима Екатерина Лаврова уволена! Да-да, похоже, новый театральный сезон обойдется без неизменного присутствия всем примелькавшейся примадонны. В новой постановке Владимира Качука «Ромео и Джульетта» главную роль сыграет не Лаврова, как планировалось изначально, а малоизвестная, но необыкновенно талантливая актриса Любовь Федорова. Почему же всеми обожаемую Катю вытурили из театра? Нашему специальному корреспонденту удалось побеседовать с самим Владимиром Качуком, и вот что он поведал: «Вы знаете, люди не молодеют. Для спектакля мне была нужна сорокалетняя красивая актриса, а Лавровой уже намного больше чем сорок лет. К тому же в последнее время она не так экспрессивна, как раньше. Да и выглядеть стала хуже…» В чем же дело? Может быть, наша звезда пьет? Всем известно, что многие стареющие актрисы спиваются перед тем, как окончательно выйти в тираж…» (газета «Громкие скандалы недели»).
