Маргарита Южина - Дед Мороз для одинокой Снегурочки
– Да ты совсем рехнулся?! Сейчас же нас люди увидят! Я же… я же педагог, между прочим!
– Вот и помолчи… там кто-то поднимается, – предупредил Остромичев, и Ксения тут же захлопнула рот.
Остромичев заботливо оглядел здоровенный сверток на своем плече – ничего лишнего не было видно.
Навстречу похитителю воспитательниц поднималась соседка Ксении Татьяна с двумя своими роскошными лабрадорами. Она бы из вежливости никогда и не спросила – что такое непонятное мужчина несет. Но ее собаки, почуяв знакомую, заюлили и стали подпрыгивать к Ксениной голове.
– Здравствуйте, – смущенно остановилась Татьяна. – Мич! Ральф! Тихо! Мужчина, скажите, а что это вы несете такое непонятное… Мои собаки волнуются.
– Да так… – старательно улыбаясь, ответил Остромичев. – Всякое старье из дома выношу.
Татьяна все же набралась смелости, зашла со спины, отодвинула угол одеяла и увидела физиономию Ксении. Физиономия скалилась, подмигивала и вообще – вела себя странно. Татьяна повернулась к Остромичеву.
– А это всякое старье согласно… из дома выноситься? – на всякий случай спросила она.
– Согласно, Танечка, согласно, – пыхтела под одеялом Ксения. – Ты себе не представляешь, Танюша, я всю жизнь мечтала вот так… за крепкой мужской спиной… Остромичев! Волоки меня назад! У меня ноги уже выглядывают! И… и их собаки укусить хотят!
Они все же вернулись в ее квартиру. Только Ксения не стала торопливо одеваться и собираться, напротив, Александр сам позвонил Егерьцевым и предупредил, что они будут дома чуть позже.
Новогодняя сказка продолжалась. В комнате вовсю кричал телевизор, повторялись какие-то программы, начинались новые, но их никто не смотрел и не слушал. Разве тут до телевизора, когда в спальне решается судьба двух человек!
И решалась она довольно долго, потому что это ж тебе не тяп-ляп и готово! Это ж… всю дальнейшую совместную жизнь надо распланировать!
Только ближе к вечеру Ксения встала, чтобы поставить чайник. Тут же зазвонил телефон.
– Ксюш, не бери трубку, пусть думают, что нас нет, – вышел к ней на кухню Остромичев.
Но было уже поздно – трубка была уже у Ксении в руке и кричала ехидным, Зойкиным фальцетом:
– Ксюш! Ты, главное, запомни! Если вот тебе вдруг ни с того ни с сего захочется огурчика, ну, знаешь, солененького такого, то это, Ксюш, значит, обязательно мальчик родится. А вот если помидорчика захочешь, неважно – свежего или маринованного, то будет непременно девочка! Я знаю!
– А если салата захочу? – ничего не понимала Ксения. – Я вот, например, тебе салат оставляла из свежих огурцов и помидоров, так вот сейчас бы самое время…
– Нет, салат, Ксюш, это все мимо. Надо что-то одно, – никак не могла успокоиться Зойка.
– А ты чего хочешь?
– Я, Ксюш, спать хочу. Вот честно! Я та-ак хочу спа-а-ать!
– Ну, хорошо, вот когда родишь, тогда и посмотрим, кто рождается, когда спать хотят, – пробурчала Ксения, намереваясь уже закончить пустую болтовню.
Но подруга не сдавалась.
– Так я родила уже, Ксень! Хи-хи! В роддоме я!
Ксения молчала секунду, а потом взорвалась:
– Зойка!!! Ты?! Ты родила?! А кто родился-то?! – чуть не визжала от радости Ксения и отталкивала Остромичева, который корчил радостные рожицы и неизвестно зачем пытался отобрать трубку. – Зойка, кто у тебя?! Мальчик или девочка?!
– Ксюша! У меня мальчик! – кричала в трубку счастливая мать. – И девочка! Королевская двойня! Скажи спасибо Лизочке, нагадала!
Потом Ксения еще спрашивала, когда можно будет приехать, что привезти… Она уж и сама не помнила, о чем там они кричали со счастливой Зойкой.
Когда Ксения отключила телефон, Остромичев уже открывал шампанское.
– За малышню! – поднял он фужеры. – И что тебе говорила эта новоиспеченная мамаша?
– Она, Саша, сказала мне, чтобы ты мне спать не давал… От этого двойни получаются. Вон, Зойку все время в сон тянуло, – хитренько усмехнулась Ксения и сладко зевнула. – Да я и не хочу.
Остромичев вдруг заботливо заглянул ей в глаза:
– Ксюш, вот смотрю я на тебя… Чего-то вид у тебя… Отдохнуть тебе надо, поспать… А я тебя потом разбужу. И вот только не капризничай, с тебя теперь Стаська пример берет.
