Развод. Вина предателя - Катя Лебедева
— Никита завтра возвращается из лагеря, вместе поедем забирать или мне одному смотаться, чтобы ты не трусилась в машине? — Саша старается сменить тему, за что ему благодарна. О своей новой работе я точно не хочу с ним разговаривать.
— Нет, я поеду с тобой. Все хорошо, я не настолько немощная, Саш. Я восстановилась, правда, — с немного вымученной улыбкой, отвечаю ему, на что он согласно кивает и в то же время недовольно поджимает губы.
Да, я понимаю, ему бы хотелось видеть более искренние улыбки, слышать более искренний, радостный тон, но пока я не могу ему этого дать. Хочу, но не могу.
Кто-то скажет, что я сошла с ума, что это неправильно хотеть простить его, но я действительно задумалась над словами той женщины, которая лежала со мной в больнице, и попыталась представить себе жизнь, в которой не будет Саши.
Стало как-то тоскливо, паршиво, одиноко. Мне показалось, что я совершаю ошибку, сторонясь его, не пытаясь понять, не пытаясь как-то разговорить его. Да, у меня сейчас нет сил быть настойчивой, у меня нет сил бороться за нашу семью, но они ведь могут появиться потом.
Значит, сейчас я точно не должна совершать никаких ошибок, и все же, я их продолжаю совершать, потому что обида во мне все еще живет, она заставляет кусаться, царапаться, не дает быть милой и приветливой, не дает даже натянуть на себя маску дружелюбия. Во всяком случае, пока мы одни.
И если уж быть совсем честной и откровенной, мне не по себе от самой себя, такое чувство, как будто я другой человек, более мерзкий, противный, не способный проявлять гибкость, лояльность, который не способен чувствовать других. В общем, я совсем не такая, к какой себе привыкла.
— Договорились, тогда выезжаем в одиннадцать, чтобы успеть. К тому моменту можешь не суетиться. Я сам приготовлю что-нибудь к столу, чтобы с дороги, потом просто сесть и перекусить. Представляю, какой он будет голодный, он мне все уши прожужжал, что та еда ему совсем не нравится.
Спокойно, максимально дружелюбно, говорит муж, и я понимаю, что в отличие от меня, он смог обуздать бурю внутри и делает все, чтобы наладить отношения, а я же, веду себя как маленький ребенок.
— О да, он и мне все уши прожужжал. Я ему обещала, что, когда приедет, обязательно приготовлю ему яблочный пирог, так что, даже если тебе очень хочется что-то приготовить, боюсь, придется делить кухню вместе со мной. Не могу не сдержать обещания, раз уж дома.
Вот на этих словах я улыбаюсь искренне, и, когда отсмеявшись, поднимаю голову и смотрю на него, вижу, что вот такая я вызываю в нем теплые чувства. Его губы тоже трогает улыбка, он любуется мной, ему нравится то, что он видит, и увы, я тушуюсь под таким взглядом, снова надеваю каменную маску, и его улыбка тут же меркнет.
— Не надо так стараться, Саша, правда, не надо. Оно того не стоит. Ты все равно не делаешь того, чтобы смогло вернуть меня. Ты сейчас делаешь все, чтобы я еще больше настораживалась, чтобы я еще больше опасалась тебя. Не надо, пожалуйста. Не надо, — первая разрушая возникшую тишину.
— Что я делаю не так? Подскажи мне, потому что я не хочу этого развода. Я хочу сохранить нашу семью. Я готов для этого сделать все, что угодно, — без издевки, совершено серьезно и искренне спрашивает муж.
Смотрю на него и даже теряюсь, что ему на это сказать.
— Мне очень жаль, что все так случилось, мне стыдно за свой косяк. Я искренне у прошу прощения, и готов сделать все, ради этого. Только не закрывайся от меня. Прости, я дурак, облажался, виноват. Я люблю тебя.
— Тогда прекрати меня подавлять, прекрати, не надо подстраиваться, носить маски. Будь искренним, будь откровенным, а там время все само расставит по местам.
Глава 38
Глава 38
Полина
— Это было круто, вы себе не представляете, как это было круто. Столько ребят, и все со мной на одной волне. Мы подружились. Даже жаль, что живем в разных городах. Было бы круто иногда собираться вот так вместе. Мы договорились, что в следующем году на вторую волну тоже соберемся. Вы же возьмете путевку?
Уже который раз за вечер спрашивает одно и то же Никита.
Утром, не сговариваясь, в восемь часов, мы вместе с Сашей оказались на кухне. Он готовил основные блюда, а я яблочный пирог, который обещала сыну. Муж был недоволен моей самодеятельностью, пытался усадить на стул и заставить руководить процессом, но у него бы не вышло так, как выйдет у меня, сын бы почувствовал разницу.
Все люди могут готовить по одному и тому же рецепту, даже из одних и тех же продуктов, но у каждого получится свой вкус. Я в этом уверена, и он не вложит всю ту любовь, все то тепло, что есть во мне, поэтому пришлось на него даже утром прикрикнуть, и тогда он, подняв руки, все же сдался и позволил мне сделать то, что я должна была сделать.
Мы вымотались на кухне и успели даже поболтать, вспомнить детство Никиты, его первые успехи, нам было легко, легко и непринужденно.
Я даже успела забыть о его измене, что весьма удивительно. Мы словно вернулись в старые добрые времена, где нам было тепло, хорошо и уютно. Он просто заставил меня забыть о том, что случилось. Вот только едва мы покинули кухню, магия момента прошла и до сих пор, несмотря на щебетание детей, мы не можем поймать ту самую утреннюю волну.
Возможно, я продолжаю сама себя накручивать, порчу, потрясающие моменты, но что поделать все как-то вот так. Глупая я, неразумная во всех смыслах, неразумная, а главное, непостоянная в своем желании развестись или остаться, попробовать все сначала.
Утром, вспомнив, каково быть с мужем на одной волне, мне стало больно и обидно все терять. Стало гадко, именно на душе очень гадко. А еще я почувствовала ревность, жгучую ревность.
То есть какая-то девчонка заберет его у меня, заберет и станет его женой? Нет, так не пойдет. Я не могу его ей отдать, просто не могу.
Может быть, это какой-то эгоизм, какое-то странное, неразумное желание, но мы многое пережили, через многое прошли рука об руку, а
