Не делай добра - Мари Секстон
Мерфи остановил его, прежде чем он успел закрыть дверь. Он явно ожидал этого. Он сунул руку в карман пальто и вытащил лист бумаги.
- Мистер Гарсия, у меня здесь ордер на обыск, разрешающий мне обыскать помещение на предмет наличия незаконно полученных лекарств, отпускаемых по рецепту.
У Чарли упала челюсть, а вместе с ней и сердце. Он предполагал, что сначала они поговорят, просто зададут вопросы и, возможно, вернутся с ордером позже. Тот факт, что они его уже получили, не предвещал ничего хорошего.
Чарли отошел в сторону, когда они вошли - Мерфи, Лентяй и Нахал. Джонас вышел из спальни, все еще протирая заспанные глаза.
- Что происходит?
Нахал понимающе ухмыльнулся, как будто их застукали за чем-то неприличным.
- Ничего, - ответил Чарли.
- В доме есть еще кто-нибудь? - Спросил Мерфи.
- Нет.
- Мне нужно, чтобы вы двое посидели здесь, пока мы будем искать. Вы не должны покидать эту комнату.
Джонас указал на спальню.
- Можно я сначала надену очки?
Мерфи повернулся к Лентяю.
- Сходи с ним. Убедись, что это все, что он сделает. - Мерфи улыбнулся Чарли, его темные глаза торжествующе сверкнули. - Я уверен, что для тебя это настоящий шок. Паршиво, наверное, теперь, когда твой приятель Андино больше не может тебя защитить.
Чарли промолчал. Он изо всех сил старался выглядеть так, будто ему не о чем беспокоиться. Джонас присоединился к нему на диване, нацепив свои причудливые очки, но без привычной улыбки. Он наблюдал за Чарли, в его глазах читались сотни вопросов, но Чарли не собирался отвечать на них сейчас.
- Все будет хорошо, - сказал он, чертовски надеясь, что это правда.
- У нас тут кое-что есть, Мерф, - крикнул Коки из коридора.
Он нашел смотровую комнату. Это было прекрасно. Там не было ничего, что могло бы навлечь на Чарли неприятности. Конечно, было необычно видеть на стене тонометр и большой смотровой стол, но в этом не было ничего противозаконного. Это было незаконно только в том случае, если он брал деньги с людей, чего он никогда не делал.
И если он отпускал лекарства по рецепту. Но они нашли бы их, только если бы нашли сейф, спрятанный за стеной душа.
Он сидел, молча кипя от злости, пока они громили его смотровую комнату. Не то чтобы он мог это видеть, но по суматохе понял, что они не проявляли нежности. Это было логичное место, куда следовало заглянуть, и они провели там много времени, прежде чем двинуться дальше. Они обыскали кухню и гостиную. В конце концов, они перешли в его спальню. Он слышал, как они хихикали, когда нашли шкаф и его содержимое. До его слуха донеслось слово «педики», громкое и отчетливое. Чарли готов был поспорить на все, что у него есть, что это Нахал.
Ну и черт с ним. Чарли давно перестал стесняться своей ориентации или извращений. Он закрыл глаза и заставил себя дышать ровно, пытаясь избавиться от беспокойства, потому что это ни к чему хорошему не привело. Он ждал, что они радостно закричат, когда найдут сейф. Ордер означал бы, что он был обязан открыть его для них. И если бы он это сделал, его жизнь приняла бы довольно неприятный оборот.
Джонас, сидевший рядом с ним, нервничал, обхватив себя руками, чтобы не грызть ногти.
- Жаль, что у меня нет блокнота для рисования, - пробормотал он Чарли. - По крайней мере, тогда я мог бы рисовать каракули.
Грей годами твердил Чарли, что тот напрашивается на неприятности, но Чарли никогда даже не думал о закрытии своей клиники. Странным образом, все это было связано с его матерью и отцом, которого он никогда не знал. В двадцать лет Роза была горничной в богатой белой семье. Это была история старше времени, «богатый мальчик и горничная». Грустное клише, созданное для телевидения, но, вероятно, его мать так не считала. Когда она рассказала своему любовнику о своей беременности, он предложил деньги на аборт. Но Роза была воспитана в католической вере. Возможно, ее религиозные убеждения и не помешали ей потерять девственность, но они определенно означали, что об аборте не могло быть и речи.
На этом история могла бы закончиться, если бы не то, что бабушка Чарли была жестокой, умной и находчивой женщиной. Она нашла адвоката и пригрозила подать в суд на установление отцовства. Семья была в ужасе, но не потому, что их сын обрюхатил девочку. В конце концов, мальчики есть мальчики. Они должны были сеять свой овес и все такое. Но тот факт, что он выбрал мексиканскую девушку из низшего класса, а не из их окружения, был слишком ужасен, чтобы с этим смириться. И тогда они поступили так, как богатые семьи традиционно поступали в подобных ситуациях, выписали чек на крупную сумму, чтобы все замять.
Чарли никогда не спрашивал, кто эта семья. Ему было все равно. Но его бабушка, получив деньги, провела тщательное исследование и разумно их инвестировала. К тому времени, когда Чарли получил наследство, на счету было почти миллион долларов.
Не то чтобы Чарли чувствовал себя миллионером. Когда ему было за двадцать, он разорился и потратил небольшую сумму на покупку своего первого «Харлея», но потом чувствовал себя виноватым. Эти деньги больше принадлежали его бабушке, чем ему, и она научила его быть бережливым. После этого он тратил их только на то, что одобрила бы бабушка. Он потратил их на оплату своего диплома медбрата. Он потратил их на открытие своей клиники. С каждым годом он тратил все больше на покупку оборудования и лекарств для своей клиники. На эти деньги можно было купить такие вещи, как дорогой лосьон с КБР, который позволил Агнес снова вязать после стольких лет.
Кто бы ни соблазнил его мать и бросил ее, Чарли испытывал глубокое удовлетворение, зная, что на их деньги предоставляется бесплатное медицинское обслуживание представителям низшего класса, которых они считали ниже себя. Он надеялся, что офицер Мерфи не собирается отнимать у него все это.
В животе у Чарли заурчало. Кстати, как долго он просидел здесь в халате?
Офицеры наконец-то вышли из его спальни, на их лицах было написано разочарование.
- Думаю, тебе сегодня повезло, - сказал ему Мерфи. - Но поверь мне, Чарли. - Он превратил его имя в рычание. - Это еще не конец.
***
Чарли должен был отдать Мерфи должное в одном - он
