Ты и небо - Егорова Алина
Мармарис засыпать не торопился: музыка, рестораны, множество огней и люди – их было не меньше, чем днем. В этой части курорта бурлила ночная жизнь. Они с Мишей дошли до улицы баров, которая располагалась ближе к концу города. Шли туда, чтобы отметиться, поставить воображаемый флажок на воображаемой карте. Ничего особенного, решили оба: бары как бары, разве что расположенные хором и каждый грохочет своей дискотекой. Сама улица непрезентабельная, из тех, где нечего смотреть. Не чета нашей Рубинштейна, на которой каждый дом – история и произведение архитектурного искусства.
Возвращались тоже пешком, немного уставшие и уже не таким бодрым шагом. На такси не поехали из спортивного интереса: хотелось преодолеть километры и заодно нагуляться вдоволь. К отелю приблизились уже в предрассветных сумерках. Инна остановилась, глядя на море.
– Здесь солнце встает из-за мыса, – словно прочтя ее мысли, произнес Полукатин.
– Ты когда-нибудь видел морской рассвет?
– Доводилось.
– А мне нет, – вздохнула Инна. Рейс на курорт, яхта, ночная прогулка вдоль моря с мужчиной из грез. Для полноты картины не хватало увидеть, как поднимается над морем солнце. Это был бы последний, эффектный аккорд в мелодии, что в эти дни исполняло для нее великодушное мироздание.
Миша ничего не сказал, он обнял ее за плечи. Инна была ему благодарна за то, что он не поддался искушению изречь какую-нибудь банальность типа «у тебя еще все впереди» и не стал трепаться, что они обязательно увидят рассвет вместе.
– Однажды, когда я отдыхала в детском лагере, мы с ребятами договорились пойти к морю встречать рассвет. Придумали, как незаметно улизнуть за территорию, и это нам удалось. Самым сложным оказалось очень рано встать, так что пошли не все. И вот мы сонные стоим на пляже, в предвкушении чуда всматриваемся в горизонт. Уже стало светать, а солнца все нет. Ждем. По времени уже пора бы ему появиться. И тут кто-то закричал: солнце! Солнце встало там, где и положено ему было встать – над лесом. А мы ждали его появления в Балтийском море. Все как один считали, что восход должен быть морским, невзирая на то, что море на западе.
– У нас еще есть шанс немного поспать, – посмотрел на свой фальшивый «Ролекс» Полукатин. – Ты быстро засыпаешь?
– По-разному, – призналась Инна. – Сейчас я усну как младенчик.
– И это правильно. Ты мне завтра нужна работоспособная.
В этот раз Полукатин проводил Инну до номера. Погруженный в тишину пустой коридор, в ладони зажата электронная карта-ключ. Короткая пауза. Пора расходиться. Вместо прощания Михаил пристально посмотрел ей в глаза и властно поцеловал в губы. Не спрашивая разрешения, без хождений вокруг да около, как и положено уверенному, искушенному в амурных делах мужчине. В то же время Полукатин это сделал деликатно и мягко. Инна не знала, что больше впечатлило: ощущение влажных, с запахом йода, шершавых губ или гипнотический, откровенный взгляд, похожих на калейдоскоп разноцветных глаз. Позже Инне казалось, что этот поцелуй ей приснился.
Рейс был спокойным: отвыкшие от ранних подъемов пассажиры досыпали в полете и не доставляли лишних хлопот бортпроводникам. Спящий пассажир – отличный пассажир. Лучше него только пассажир, не явившийся на рейс.
На борту с Полукатиным разговаривали сугубо по делу. Инна работала в хвосте, Михаил обслуживал начало салона. Четыре с лишним часа полета. Посадка. Сдали самолет. Брифинг. Все свободны.
Паспортный контроль прошли быстро, в отдельном окне для персонала. Инна стояла в стороне, когда Михаил прощался с экипажем: комплименты девчонкам, рукопожатия мужчинам, перекинулся словом с командиром. Задерживаться никто не стал, все торопились по домам. «Миша сейчас подойдет», – думала Инна.
– Тебя подвезти? – спросила Аня. Русакова всегда ее подвозила до метро, если летели вместе.
– Нет, спасибо, – смущенно сказала Инна. Она подумала, что Аня сейчас обо всем догадается, но Аня все поняла, еще когда они с Полукатиным сидели на шезлонгах.
– Как хочешь, – тактичная коллега нисколько не выдала своей осведомленности.
Наконец старший бортпроводник остался один. У Инны от волнения замерло сердце: настало свободное от работы время, и они проведут его вместе. Вот Полукатин взял свой массивный чемодан, вот взглянул на нее, улыбнулся. Идет к ней!
– Пока! – бросил на ходу Михаил и упругой походкой направился в сторону парковки.
Инна стояла как пришибленная. «Миша не мог так со мной обойтись! Он устал, не выспался, у него амнезия!» – оправдывала Инна своего возлюбленного. Ей сто лет не нужна была его машина, с радостью доехала бы на автобусе, лишь бы вместе. Ей сейчас хотелось быть с ним, с тем, с кем они бродили по ночному городу, кто накануне так жарко ее обнимал, страстно смотрел в глаза, целовал. Пусть это будет галлюцинация от переутомления или сон. Сейчас прозвенит будильник или разбудит голос соседки по номеру. Пусть это будет все что угодно, только не жестокая реальность!
«Миша не такой!» – ныло ее сердце по дороге домой. Инна не заметила, как доехала до метро, прошла через турникет, как брела через парк домой. Ясновская думала о нем под горячим душем, как в бреду, пила обжигающий чай с медом, и ее лихорадило, словно от гриппа. Она легла на диван, накрылась шерстяным пледом и проспала почти сутки.
Проснувшись, первым делом проверила смартфон: не звонил ли Полукатин. Но нет, он не звонил и не писал. Снова горечь, обида, негодование: как он так может?! Не прислать даже паршивого смайлика! Лишь скупое «пока» на прощание.
Инна еще два дня ждала от Полукатина вестей. Московский разворотный рейс отработала на автопилоте. Ее бросало из крайности в крайность: то любила его и придумывала Михаилу невероятные оправдания, то жутко ненавидела и строила планы по отмщению. В этих планах Инна видела себя холодной красавицей, за которой бегает несчастный Полукатин, а она не обращает на него внимания. Она перед его носом проходит с роскошным букетом. Нет! Пусть лучше ей этот букет подарят на глазах у старшего бортпроводника. Инна представила, как какой-нибудь поклонник преподносит ей цветы – красиво, как в кино; смотрит на нее влюбленным взглядом и потом они с ним идут под руку. И все это видит Михаил. Она Полукатину даже «пока» не скажет!
Упиваясь своими мечтами, Ясновская тем не менее не выпускала смартфон из виду и нервно вздрагивала при каждом издаваемом им звуке. Опять реклама. Вика прислала фотку. «Мило», – отправила в ответ смайлик. Жаль, что не Миша. Чтобы отвлечься, Инна пошла в спортивный клуб.
Занималась со всем усердием, но Полукатин из головы не выходил. Сколько раз сама хотела ему написать, сдерживала себя усилием воли. «Может, он потерял мои контакты?» – пыталась успокоить себя девушка, но бесстрастная логика не оставляла оправданиям никаких шансов: список телефонов есть на служебном сайте. Есть коллеги – общие знакомые. Было бы желание. «Заболел!» – озарила новая идея. Причина маловероятная, но не невозможная. Снова порыв позвонить, написать, узнать, все ли в порядке. Нет, они еще не настолько близки, чтобы о таком спрашивать, стоя на низком старте с пакетом апельсинов. Гордость – иммунная система самоуважения. В очередной раз гордость оберегала Инкину самооценку.
«Какая может быть гордость, когда есть любовь?! Любовь важнее всего!» – болезненно убеждала сама себя Ясновская. Она импульсивно схватила смартфон и открыла Ватсап.
«Привет».
«Хочу тебя увидеть».
«Приезжай ко мне», – ее пальцы быстро набирали текст. Колотила дрожь, на экран упала слеза, а за ней безудержно покатился поток.
Напрасно Инна опасалась, что Васильева будет над ней подтрунивать из-за фиаско с Полукатиным. Света ни разу не сказала ничего неприятного, напротив, поддерживала и пыталась развеселить. Они с Моховой стояли на пороге ее квартиры уже через час после того, как Инна написала Вике.
– Будем кутить, – огласила Светлана программу, демонстрируя кофейный ликер. – С песнями, танцами, возлияниями и безрассудством!
