Предатель. После развода (СИ) - Арина Арская
Краснею и туплю глаза в пол, крепко вцепившись в ручки сумки. Да уж. Меня точно не назовешь взрослой и разумной женщиной.
А как ею стать?
Загадка.
Я уже двоих детей родила, развелась, а в голове тараканы и не собираются успокаиваться, выстраиваться в шеренгу и красивым строем маршировать.
— А что ваш бывший муж натворил, что вы так взбесились?
— Новую бабу нашел.
— Подлец.
— Вы не поймете. Вы сам мужчина.
— Найдите ему в отместку нового мужа, — пожимает плечами.
— Больше никаких мужиков, — поскрипываю зубами. — Одни проблемы.
Дверцы лифта разъезжаются в стороны, и я торопливо выхожу на площадку, перекинув сумку на плечо.
— Больше никаких мужиков кроме бывшего мужа? — ехидно интересуется мужичок.
Я возмущенно оглядываюсь, и он смеется:
— И его тоже нафиг.
— Да ладно, — мужичок прячет руки в бежевой куртке, — никто не запрещает жениться во второй раз. Да хоть в третий.
Громко цокаю, намекая, что я не согласна, и спешно спускаюсь через лестничный проем к входной двери.
Как я завидую женщинам, которые знают, чего хотят от жизни и от отношений с мужчиной, а меня же мотыляет туда-сюда.
Да знала бы, что меня ждет с Германом такие качели, которые прокручиваются “солнышком”, то не связалась бы с ним.
Послала бы громким и отборным матом.
Вылетаю на крыльцо и замираю, потому что замечаю на скамье у детской площадки Диану, которая мило и сладео улыбается насупленной Афинка.
Та жмется к Боре и недовольно морщит нос.
— Какого хрена ты приперлась? — спрашиваю я сама у себя. — Рано же.
Дети замечают меня.
У меня в груди нарастает такая ярость, что я почти готова кинуться на Диану с кулаками и повырывать ей все патлы.
Как она смогла вот так подгадать момент, что мои дети остались без моего присмотра? И я прекрасно понимаю, что это произошло случайно, но мне не легче.
— Мама! — Афинка бежит ко мне и краснеет. — Мама!
Спускаюсь по ступенькам.
Вот как в такой ситуации сохранить адекватность, а? Как быть взрослой и разумной женщиной, когда другая сучка нарушает договоренности о встречи и приходит раньше?
Разве это не наглость?
— Мама! Мне эта тетя не нравится! — громко всхлипывает. — Не нравится! Мама!
— Не беги, упадешь, Афина, — перехожу на быстрый шаг.
— Мамаа-ааааааа! — срывается на отчаянный громкий крик и ревет. Пускает ручьи слез, широко раскрывает рот. — Мамааааааа!
Я опускаюсь на корточки и ловлю ревущую Афинку в объятия:
— Я тут. Тут.
— Мама! Мама!
Заходится сильными всхлипами и размазывает по моему плечу слезы, слюни и сопельки. Ее всю трясет.
Перевожу взгляд на Диану, которая напряженно смотрит в спину Борьки. Он вальяжно шагает ко мне и сует в зубы спичку.
Какой лихой. Видимо, сказал потенциально жене отца невозможную гадость, и поэтому довольный. Пара секунд, и Диана возвращается к маске дружелюбия и милой улыбке, с которой она мне опять машет.
Закусывает губы.
— Дурацкая тетя… Не нравится… Фу! Фу! Фу! Бяка! Дура!
— Афина, не обзывайся.
— А я ее поддерживаю, — Борис подходит к нам. — И вообще, пусть знает, что она тут никому не нравится.
— Да! Не нравится! Не нравится!
Встаю, прижимая к себе всхлипывающую Афинку одной рукой, и говорю:
— Бери сестру и дуй к отцу, — стараюсь держать голос строгим. — Давай.
— Ну, она же ревет!
— Вот и поучишься успокаивать сестру, — тихо проговариваю я. — Значит, отца с его приказом пойти на улицу ты послушал, а со мной препираешься?
— Да емае, — Боря закатывает глаз и теребит Афинку за помпон, — эй, Фишка, пошли к папе.
— Не хочу! — воет в мое пальто.
— Мама должна с тетей, — наклоняется к Афинке и добавляет шепотом, — подраться.
Афинка резко затихает и поднимает недоверчивый взгляд на Бориса, который нагло врет:
— За то, что она довела тебя до слез.
Афинка поджимает губы, шмыгает и тянет к нему ручки:
— Неси меня.
Глава 47. Или ты уходишь?
Мы с Дианой идем друг к другу навстречу и останавливаемся у песочницы. Она улыбается:
— Привет.
— Привет.
Стою и смотрю на нее и препарирую свою ревность, в которой много эгоистичного чувства собственничества к Герману.
Это на словах я желаю ему счастья и любви, но на деле вышло так, что меня он просто выбесил.
Выбесил тем, что он хочет этого самого счастья и любви.
Если я сама от себя устала, то нечего удивляться, что он махнул на меня рукой.
— Борька тебе что-то сказал?
— Фыркнул, — пожимает плечами. — Подростки. Они такие.
Но Герман не любит Диану.
Если бы любил, то не случилось бы между нами поцелуя, дневного сна в одной кровати и разговора, при котором он дразнил меня легкими прикосновениями горячих пальцев.
А я ему все это позволила.
Важно кое-что уточнить.
Позволила, потому что соскучилась и потому что проснулись чувства, пусть противоречивые?
Или потому что хочу утереть милой улыбчивой Диане нос и оставить ее без Германа?
В первом варианте я придурочная истеричка, но влюбленная, а во втором — тварь.
Высокомерная тварь, которая потешит себе эго, а после опять вернется к скуке и раздражению.
— Ты не переживай, — Диана держит сумку двумя руками за ручки и смотрит на меня с улыбкой, — им надо привыкнуть ко мне.
— Ты его любишь?
Книги, фильмы, песни почти всегда о любви между мужчиной и женщиной.
Сколько придумано метафор и эпитетов, чтобы выразить это загадочное чувство, которое, как говорят, должно быть бескрайним и светлым.
Говорят, что любовь прощает.
Любовь понимает.
Любовь ждет.
Любовь греет.
Только вот почему с любовью рядом всегда идет боль?
Ревность?
Страх?
И даже гнев?
Почему из-за любви убивают? Почему из-за любви множество женщин воет в подушку, будто их режут наживую?
— Конечно, люблю, — Диана даже немного краснеет, но, может, это от кусачего холода.
Каждый, похоже, свое понимает под любовью, и многие, как и я, совершенно ее не понимали.
Да, она о страсти, о нежности, о тоске, но она она может сойти на нет, если не взять за нее ответственность.
Вот оно.
Любовь может сама разгореться, вспыхнуть, но если не будешь подкидывать дровишек в огонь, то она сойдет на нет.
