Кровавое королевство - Дж. Дж. МакЭвой
— Тогда ходили слухи, что у Эль Рохо был внебрачный ребенок от какой-то танцовщицы из Америки, которую он прятал у своей сестры…
— Мэм, дитя любви? Вы думаете, что он незаконнорожденный сын одного из самых известных наркобаронов Латинской Америки и приехал в Чикаго, чтобы отомстить? Мэм, прежде чем он смог бы попасть сюда, ему пришлось бы пройти через всех врагов своего отца, не говоря уже о наших шпионах на юге…
— ПОСЛУШАЙ! — Хлопнув ладонью по столу, я встала. — Я занимаюсь этим почти два гребаных десятилетия! Мои инстинкты ни разу не подводили меня! Я смотрю на эту девушку, Лилин; она дочь самого известного человека в Китае, и она идет и выходит замуж за простого мексиканца? Мексиканец, которого я вижу, и автоматически думаю о Маркосе Фелипе Карраско; мой разум не играет со мной злые шутки, я не схожу с ума! Я серьезнее, чем когда-либо была в своей жизни. Ты смотришь на эти фотографии, как это делает мой муж, и видишь что? Юрист? Влюбленная китайская девушка с впечатляющей фамилией? Угадай что. Я была той девушкой, я могу узнать ее где угодно еще, и она выходит замуж за высшего, а не низшего. Найди Эмилио, Федель, и всади пулю ему между глаз, пока я не разозлилась!
Семья Карраско почти уничтожила моего отца. Как только Маркос — Эль Рохо8 —заболел, он украл больше половины моего героина и убил десятки наших людей, обезглавив их и оставив гнить, просто чтобы доказать, что Джованни ничего не могут сделать. И он был прав; мой отец изо всех сил старался просто держать ирландцев на расстоянии, а дела с русскими тоже не шли. У него не было времени сосредоточиться на Мексике; его гордость не позволила бы ему проиграть Седрику. Мы почти потеряли все — наши игру, состояние, ценность — и все из-за того, что какой-то гребаный рыжий мексиканец осмелился выйти на ринг, который никогда не предназначался для него.
— Босс, я с радостью убью его на месте. Вы говорили с Лиамом об этом?
— О чем я говорила или не говорила со своим мужем, тебя не касается. То, что меня беспокоит, дышит где-то в этом городе. Это незаконченное дело Джованни, Федель. Мне все равно, как ты это сделаешь, просто закопай его в землю. Просто произнесение его имени оставляет неприятный привкус у меня во рту, — сказала я, отпивая из бутылки.
— Конечно. — Он кивнул перед уходом. Только когда он ушел, я снова села. У меня было плохое предчувствие по поводу этого… всего этого.
И когда дело касалось моей работы, когда дело касалось семьи, я доверяла плохим предчувствиям.
ЛИАМ
— Кто, блядь? — он заорал, почти выломав дверь, и замер на месте, только когда увидел меня. Он был без рубашки, и его джинсы низко висели. Взглянув ему за спину, я увидела, как Мина натягивает на себя простыни.
— Занят, брат? — Спросил я.
Его бровь приподнялась, когда он внимательно посмотрел на меня.
— Был.
— Было — это прошедшее время. Давай поужинаем.
— Сейчас час ночи, Лиам.
— Отлично, тогда позавтракаем.
— Он с удовольствием! — Мина закричала, рубашка, которую она бросила, попала ему в затылок. Он уставился, не потрудившись снять ее с головы, прежде чем повернулся к ней.
— Видимо, я с удовольствием, — огрызнулся он на нее, прежде чем закрыть дверь. Сняв рубашку с головы, он просунул в нее руки.
Он не сказал ни слова, пока не заметил, что мы действительно идем на кухню.
— Мы действительно собираемся позавтракать?
— Я готовлю убийственные омлеты, — ухмыльнулс я, открывая дверь, и, как я и думал, все, кроме горничной, ушли. Она мыла полы.
— Ты можешь оставить нас, — сказал я, не потрудившись взглянуть на нее, пока шел к холодильнику.
— Когда ты говоришь «убийственные омлеты», это на самом деле не подразумевает смерти, не так ли? — спросил он, волоча табурет по земле, когда он поставил его рядом с кухонным островком.
Поставив яйца, лук и болгарский перец рядом с плитой, я поискал глазами сковороду.
— Ты действительно думаешь, что я убил бы тебя, брат?
— Зависит от обстоятельств.
— Каких именно? — Сковорода на плите, я схватил нож, и его взгляд упал на него, затем снова на мое лицо.
— Это ты мне скажи.
Нарезая лук, я не ответил, потому что не был точно уверен, как ответить или начать этот разговор. Самое замечательное в Ниле было то, что иногда ему не хватало терпения.
— Лиам, что, черт возьми, происходит? Почему ты готовишь мне омлет в час ночи?
— Моя попытка установить братские узы. — Я схватил красный перец.
— Братские узы?
Мне не понравилось, как он фыркнул.
— Что? Мы братья; у нас не может быть уз?
— Нет. — Он подавил смешок. — Или, по крайней мере, не в стиле «давай съедим омлет».
— Я уже порезал гребаный лук, у нас будет омлет.
— Конечно.
— Черт возьми, Нил… Ты можешь просто притвориться на секунду, что все нормально? Что мы, черт возьми, едим гребаные омлеты вместе? Иисус Христос.
Он больше ничего не сказал, пока я нарезал лук, затем с легкостью разрезал помидоры, затем взял кусочек сливочного масла.
— Где соль? — спросил он, и я почувствовал, как он заглядывает мне через плечо.
— Я не добавляю соль, я добавляю перец.
— Без соли? Что?
— Да. Без соли. У меня достаточно вещей, от которых повышается кровяное давление, спасибо, — проворчал я.
— Без соли не получится приличного омлета, — пробормотал он себе под нос. Когда я снова повернулся к нему, он притворился, что насвистывает, как будто это была какая-то чертова мелодия из шоу.
К счастью, это был его последний комментарий, поскольку я все подготовил. Я перевернул омлет один раз на сковороде, а затем переложил на его тарелку, прежде чем взять поваренную соль и поставить ее рядом с ним.
— Спасибо. — Он вывалил слишком много соли
