Бывший. Цена измены - Анна Эдельвейс
В окно лезла давно накатившая полночь. Я по инерции смотрел в чёрные стёкла закрытого кафе. Мне ничего не хотелось. Так бы и дремал тут в кресле, чтоб не пропустить момент, когда моя Жанна приедет на открытие. Небось потом будет дневать и ночевать в своей "ПариЖанке".
Данилыч давно заказал номер в Рэдиссоне, терпеливо ждал меня за другим столиком. Я, как загипнотизированный всё смотрел в ночь думая о Жанне.
Было совсем поздно, когда неожиданно появилась машина Гуся. Что за чёрт, чего он ходит то вокруг своей кафешки, соскучился, что ли. Или, может свидание с Жанкой. Вот я сейчас и разберусь с ними обоими …
Я видел, как “Гусь” подошёл к двери, открыл. О, чёрт! Из двери клубом выкатился дым и там внутри раздался глухой хлопок, что то рвануло. Гусь бросился вовнутрь. Я как был в джинсах и худи, вылетел к нему, по дороге крикнул:
— Данилыч, скорую, пожарную. Кафе горит.
Так быстро, как в этот раз я в жизни не бегал. Перелетел через мостовую, влетел внутрь. Сразу спёрло густой горечью горло. Резь в глазах мешала смотреть, слёзы градом забивали глаза, нос. Нихрена не видно, крикнуть не получалось.
Я махал руками, пытаясь разогнать чёрно-синюю пелену, рвался вперёд, туда, где гуляли оранжевые отсветы. Хотел крикнуть имя “Гуся”, чёрт, забыл как его зовут.
— Эй, мужик! — получилось сипло, почти не слышно. Орать не получалось. Я задыхался от дыма, перед глазами всё плыло. Где же эти хвалёные пожарные, суки, тут щас человек сгорит, пока они приедут.
Я уже отчаялся, еле перебирал ногами, кружилась голова, не получалось дышать. Воздух был горячий, жгло в груди. Я буквально споткнулся о лежащего “Гуся”. Через спину его перетянуло сорванной балкой. Знатно припечатало.
Он лежал лицом вниз. Я так обрадовался, что нашёл его. Стянул с него балку. Схватил за тряпки на спине, потянул к выходу. Вот же чертяка, здоров как бык. Не сдвинуть. Наклонился, со всех сил потянул на себя.
Он замычал, дёрнулся. Хорошо, значит жив. Тащил его, упираясь ногами, он мычал, тряс головой.
— Давай, братуха, давай. Нам выбираться надо…
Где-то издалека выла сирена, наконец то, доблестные дяденьки едут нас спасать.
“Гусь” открыл глаза, узнал меня, зашипел:
— Убью!
— Так ты главное выживи. Я разве когда от махача отказывался.
— Убери от меня руки — прерывисто хрипел “Гусь”
— Не переживай, я тоже не пою мужикам под звёздным небом… — вторил ему я, срываясь на кашель.
Внезапно кто то крепко, рывком схватил меня и “Гуся” за шиворот и нас просто выдрали из густой чёрной смрадной завесы. Данилыч. Вот же медвежара, откуда у него столько сил.
Подскочили мужики со скорой, схватили “Гуся”, разложили здесь же на булыжной мостовой. Щупали, слушали. Он отбрёхивался, махал руками. Мужик со скорой подбежал ко мне, я махнул рукой, что всё хорошо.
"Гуся" закинули в скорую, я увязался за ним. Откуда-то сбоку подлетела тетка, стала визжать:
— Рома, Ромочка…
По виду не мать. Интересно, кто это.
Мы уже с сиреной летели непонятно куда. Я видел, Данилыч мчит за нами. Молодец, дружище. Звонок телефона прозвучал так неожиданно. Жанка!
Меня мутило, я непослушными пальцами еле нажал кнопку,
— Алё, — получилось хрипло, как с бодуна.
Что она несла! Я слышал её как через туман. Что то отвечал невпопад. Обалдеть, Жанка думает это я поджог кафе? Вот же … Из внятного успел сказать:
— Это не я.
Отключился. Когда пришёл в себя, еле разлепил глаза. Страшно болела голова. Попробовал сесть. Ничего, нормально, правда повело. Данилыч сидел в палате, смотрел на меня. Я пробормотал:
— Всё путём. Спасибо, дружище. Спас.
Я помотал головой, пытаясь прийти в себя.
— “Гусь” где?
— Я распорядился. В соседней с вами палате лежит. Жив.
Я оторвал обе капельницы с рук, поковылял к нему. Только встал, показалось, стена упала на меня.
Представляю, как я выглядел со стороны, когда махал руками в воздухе. Чёрт, болела, кружилась голова. Казалось, меня переехал Камаз. В груди всё как то припечаталось, не удавалось вдохнуть. Предметы двигались передо мной, стены, пол всё качалось.
За мной бежала медсестричка, хотела перехватить, Данилыч приложил палец к губам, оттеснил её.
Я зашёл в палату к “Гусю”. Там сидела эта тётка, что крутилась возле скорой, тихонько скулила.
Я опёрся о спинку кровати “Гуся”, чтоб не потерять равновесие. Ох и видок был у него. Наверное, у меня не лучше.
— Ну, чё жив?
— Жив. — “Гусь” смотрел на меня. Ссадина на опухшем лице, куча приборов вокруг, капельница.
— Ну ты это. Поправляйся, за тобой махач.
Он криво улыбнулся.
— Ты откуда там? Если бы не ты.
— Да вот, Жанку караулил, не брала трубку. А тут ты. Чё думаешь, случилось что там, в кафе?
Данилыч ввалился в палату со штативом наперевес, за ним в тесную палату втиснулась медсестричка.
— А ну не спорьте, пациент. Дайте руку!
Я сдался ей на милость.
Данилыч кашлянул.
— Я это, шеф. Распорядился. Туда на пожар Галяутдинов подъехал, на месте с ребятами разобрались: поджог. Кто то оставил свечу. Пластик поплавился, дым, сигнал на пожарку. Там рядом баллон газа был. Если бы баллон рванул, всем капец. А так только пластик в подсобке дымил и одно перекрытие занялось, рухнуло.
— Смотри, “Гусь”. Данилыч наш спаситель. Я тебя тянул, так ты же здоровый, как буйвол. А Данилыч нас обоих выволок.
— За мной спасибо, мужики.
Прохрипел “Гусь”.
Потом, чуть повернул ко мне лицо:
— Сам ты “Гусь”.
— Марк, — я протянул руку.
— Роман.
На удивление крепкое, мощное рукопожатие.
— Да, отгрёб я от тебя знатно в прошлый раз.
Не успел я договорить, в палату влетела Жанна.
Зареванная, бледная, в распахнутом пуховике перепугано смотрела то на меня, то на Романа. Внезапно перед ней взвилась тётка. Та, что сидела в уголке, я и забыл о ней.
— Тварь, мразь, чтоб ты сдохла со своим выкормышем! — ненормальная дура кинулась с кулаками на Жанну.
Как у Данилыча хватило ловкости перехватить её, отшвырнуть от Жанны, не знаю.
Тётка снова взвилась:
— Всё из за тебя, да чтоб ты, да чтоб твой ублюдок.
— Эээ, стоп.
Это она про Никитку что ли? Охренела? Я не помня себя перехватил её за горло:
— Заткнись…
Данилыч оттеснил меня схватил тётку, выволок в коридор. Это ей повезло, я на ногах еле стоял, меня водило из стороны в сторону, качало, в ногах слабость, как ватные. Вот тварь.
— Это сестра моя. Перенервничала, — “Гусь” закашлялся.
Наступила тягостная тишина. У Жанны зазвонил телефон. Она
