Измена. Искры над пеплом (СИ) - Шторм Диана

Мне, маленькой, мозги запудрила. Воспользовалась детской доверчивостью, привязала к себе. А я же ей так верила! Жалела её, перед отцом выгораживала. Даже к папе относится хуже стала. Мне тогда казалось, что он с ней несправедлив. И это понятно: в то время Катя для меня всем была – мой идол, кумир, самая чудесная сестра в мире.

Как же я её любила! Дня без неё прожить не могла. Когда она на лето уезжала, я не то, что дни – часы до её возвращения отсчитывала. Чувствовала себя брошенной и одинокой. Ночью, когда особенно тоскливо становилось, забиралась в её пустую постель и представляла, что вот сейчас она войдет в комнату, ляжет рядом, обнимет, выслушает…Представляла, как чудесно было бы проговорить до полуночи, притворяясь спящими, когда мать в комнату заглядывает, а потом и вправду незаметно заснуть, прижавшись друг к дружке…

Я была уверена, что Маша тоже меня любит. И она эту болезненную привязанность всячески поощряла. Эта расчётливая дрянь сумела нужные ключики к моему сердцу подобрать. Изображала любовь и заботу. Это я потом уже поняла, что, самом-то деле, ей на меня всегда пофиг было. Просто она приспосабливалась так. Использовала меня для собственного удобства и выгоды. Ну а что? Удобно же, иметь персонального, безоглядно преданного миньона!

Папа её и правда особо не баловал. Но оно и понятно: зная какая там наследственность, он просто боялся окончательно её испортить. Но она быстро просекла, что всего желаемого, через меня добиться сможет. И пользовалась этим по полной. Походы в парк развлечений, в кино, в зоопарк – всё через Катю выбивалось. Игрушки какие-то, гитара, вкусняшки – тоже Катя, якобы для себя, у отца выпрашивала. Скорее всего она бы и шмотки так дёргала, но я была почти на девять лет её младше, поэтому, в этом плане, ей обломаться пришлось – не совпадали размерчики.

И ведь как же ловко она всего добивалась! Никогда в открытую ни о чём не попросит – лишь полунамёки, оброненные вскользь фразы, печальные вздохи, слезинки в уголках глаз… А я, как полная дура, каждую её хочушку была рада угадывать. Не понимала в силу возраста, что меня пользуют просто…

Когда она окончила школу и сказала, что в столичный универ поступать будет, у меня чуть сердце не остановилось. Я в голос рыдала, умоляя её остаться. И ведь ей бы ничего не стоило в местный ВУЗ учиться пойти! Но она об этом даже слышать не хотела. Отмахивалась от меня, как от надоедливой мухи. Мои боль и отчаяние для неё были не более чем ребячьей глупостью…

Не знаю, зачем она сказала мне, что я к ней на всё лето приезжать смогу. Может быть побоялась, что упрошу мать не отпускать её. Как будто бы я могла тогда против Машиной воли пойти. Да я бы умерла скорее, чем сделала что-то, могущее её расстроить! А, может быть папе так мстила – не смогла устоять перед возможностью лишний раз над его дочкой поиздеваться…

Так или иначе, но она мне золотые горы наобещала, а потом, без всякой жалости, просто взяла и вычеркнула меня из своей жизни. Мало того, что на счёт поездок к ней соврала, так и сама даже ни разу домой не приехала. Словно не понимала, как я её жду. Словно меня в её жизни и не было вовсе…

После того, как Маша в столицу перебралась, я с ней вживую лишь на её свадьбе встретилась. На это мероприятие она всю семью пригласила – видимо не хотела перед родственниками Мити безродной дворняжкой выглядеть. Я сначала к ней ехать отказывалась, но, в итоге, родители уговорили меня не дурить. На мероприятии сливки столичного общества ожидались. Маша себе жениха из высших кругов отхватила.

Митя… Когда я его впервые увидела, то просто дар речи потеряла. Какой же он был красивый! Как кинозвезда, сошедшая со страниц модных таблоидов. Я даже про все свои обиды на время забыла. Одного мимолётного взгляда его янтарных глаз хватило, чтобы пропала сразу и без остатка. Всё прочее просто из головы вылетело. Мои ровесники, соклассники и знакомые, по сравнению с ним, неказистыми лягушатами казались. В Мите же чувствовались лоск и сила. Красивый, богатый, мужественный, манеры как у принца. Никогда до этого подобных ему не встречала. Весь вечер только на него и смотрела. Надеялась: «А вдруг обратит на меня внимание?» Но он лишь равнодушно-вежлив был, и от Маши ни на минуту не отходил, поедал её влюблённым взглядом. Ревность. Впервые именно тогда ощутила, что это такое.

Я Митей не то, что увлеклась – я им заболела. Надеялась, что отпустит, когда домой вернусь, но не отпустило. Год пыталась от этого помрачения избавиться, а потом решила: «Да пошло оно!» Почему только ей всё?! Чем она такого мужика заслужила?!

Вот только, до определенного времени, пришлось свои порывы приглушить – мать бы точно меня жить к Маше не отпустила. Но после того, как мне восемнадцать исполнилось, я наконец-то смогла воплотить в жизнь задуманное. К сестре летела, имея в подстраховке вполне приличную сумму и твёрдое намерение попытаться с её мужем замутить. Ей уже под тридцатку – почти старуха. А я молодая, броская и, кроме того, мне тоже есть что ему предложить…

Когда Митю вновь увидела, то чувства с новой силой вспыхнули. И он ко мне намного теплее отнёсся, чем тогда, на свадьбе. Периодически замечала в его взгляде что-то такое, от чего тягучей болью в паху отзывалось. Чувствовала, что в этот раз он меня точно заметил.

Поддразнивала, завлекала, но совершенно не была готова к тому, первому разу. Фантазия рисовала что-то нежное, чувственное, сладостное, несущее наслаждение, а в итоге случилось то, чего я прям вообще не ожидала. В первые секунды себя изнасилованной, грязной ощутила. Стрёмно было, физически неприятно и обидно до слёз. Но он почувствовал мою боль, откликнулся, объяснился. А потом было его извинение, признание в любви и несколько чудесных часов в крутяцком рестике.

Через два дня он ко мне в комнату ночью пришёл. Забрался в постель, разбудил поцелуем.

Как сейчас помню:

Меня накрывает ощущением дикой эйфории: Маша-то – вон, рядышком, буквально за стенкой, спит себе спокойно и даже не подозревает, что её муж в это время со мной. Сделал выбор, предпочёл меня этой холодной сучке. Но, вместе с тем, волнительно и страшно немного. Я же понимаю, что сейчас произойти должно.

Пытаюсь ему сказать, что я девственница. Но он настолько завёлся, что и не слушает уже. Переворачивает резким движением на живот, подталкивает коленом, раздвигая пошире мои ноги, кладёт ладони на живот, приподнимает. Сама не понимаю, как на четвереньки встаю. Он же мне ладонью рот зажимает, другой рукой хватает за волосы, тянет на себя, упирается членом в бедро. Чувствую насколько он большой и твёрдый. А в следующую секунду он в меня входит. Грубо, без прелюдий. Тело, тут же, острой болью прошивает. Дёргаюсь, кричу, но сквозь зажатый его ладонью рот, лишь слабый сдавленный писк прорывается. И вывернуться у меня уже тоже не получается...

Он вдавливает моё лицо в подушку и начинает двигаться. В глазах темнеет от невозможности дышать. Он, прямо как отбойный молоток, вколачивается в мою плоть. Жестко, агрессивно, с какой-то звериной яростью. Раздирающая боль оглушает, от недостатка кислорода перед глазами красная пелена сгущается, в висках отдаётся стук бешено бьющегося сердца.

Сознание накрывает волной паники. Да я же ещё чуть-чуть и умру просто! В прямом смысле слова умру!