Три дня с миллиардером - Лея Кейн
— И без нас, — отвечает Антон, берет меня за руку и, скрестив наши пальцы, выводит меня из дома.
Он знает, видит, как стала относиться ко мне его мать с появлением в доме второй невестки. Понимает, что без поддержки я тут быстро свихнусь. Можно сказать, он протягивает мне руку помощи в самый трудный период, а это что-то да значит.
Посадив меня в «Бугатти», отдает какие-то указания Генриху и садится за руль.
— Антон, ты точно не разыгрываешь меня? — спрашиваю я, боясь разочароваться в последний момент.
— Задам тебе тот же вопрос, — говорит он, заводя машину и лениво поворачивая руль, выводит ее со двора. — Разыгрываешь ли ты меня, Рина? Не был ли вчерашний спектакль перед Беркутом уловкой? Где гарантия, что ты не затеяла игру со мной?
Я смеюсь, расслабленно откидываясь на спинку удобного кресла. Он не доверяет мне в той же степени, что и я ему. Но мы оба совершаем рискованные шаги.
Сунув руку под сиденье, достаю оттуда перерезанный телефонный кабель.
— Давай договоримся: когда в следующий раз я захочу сдать тебя, я честно скажу, куда и зачем иду. Чтобы тебе снова не пришлось портить чье-то имущество.
Антон забирает у меня кабель и выбрасывает его в окно. Выехав на прямое шоссе, открывает ящик, показывая мне пистолет и наручники в его глубинах.
— Договорились! — хмыкает с усмешкой, захлопывая крышку.
— Теперь я знаю, где есть пушка. Не боишься, что выстрелю, когда задолбаешь меня?
— Ты умеешь стрелять?
— Вот на тебе и проверю.
— Не так-то просто взвалить на себя миссию судьи и палача, — вслух размышляет Антон, набирая скорость. — Льву Громову немало дерьма довелось перехлебать. Думаешь, возраст — причина его бессонницы? Это призраки, Рина. Они с ним навсегда. Лица, голоса, сожаления.
Я задумчиво смотрю на Антона. Вернее, на его профиль, очерчиваемый сумеречными полутонами. Все, что я узнала за эти дни о нем и его отце, деталями паззла складывается в единую картину. Я вижу то, чего не заметили ни Антон, ни Ринат.
— Он не собирается передавать вам свою империю, — озвучиваю я свой вывод.
Изогнув губы в скептической улыбке, Антон бросает на меня беглый взгляд и возвращает его к дороге.
— Я серьезно, — продолжаю я. — Прекрати гонку за власть и увидишь.
— Не уговаривай, я не отменю свадьбу.
Да, доказывать ему что-то сейчас бесполезно. Еще слишком рано. Его помешательство на деньгах и могуществе никуда не делось. Исчезла только тяга к талантливой себя дорого продать Инессе.
— Запомни, Рина, я позволил тебе увидеться с матерью, а не сесть мне на шею, — договаривает он. — Цени это и не злоупотребляй.
Ну и баран!
Я включаю музыку и отворачиваюсь. Пусть дальше верит в сказки и тупит. Потом не раз вспомнит мои слова.
К моему дому мы подъезжаем, когда на город опускается ночь. Нашпигованный машинами двор тонет в свете уличных фонарей. Дома горят светящимися окнами. Антон крутится, не зная, где припарковаться, но в какой-то момент просто тормозит посреди дороги, сдает назад и гасит фары.
— Ладно. — Я отстегиваюсь. — Пешком дойду.
— Стоять!
Он хватает меня за локоть и дергает, прежде чем я открываю дверь. Кивком указывает вперед, и я вижу знакомый черный джип перед нашим подъездом, у которого непринужденно покуривает Клим.
— Мой отец здесь, — говорит Антон.
Я припадаю к окну и, подняв лицо, смотрю на окна нашей квартиры. Мама дома. На кухне. Стоит у окна и жестикулирует, с кем-то возбужденно разговаривая. Она всегда так делает, когда раздражена.
Отпустив меня, Антон блокирует двери, снова заводит машину и разворачивается.
— Нет! Я должна узнать, что он тут делает! — сопротивляюсь я.
— Ничего плохого твоей маме он не сделает. Успокойся, — отвечает Антон, увозя меня от дома.
Скрестив руки на груди, я надуваюсь пузырем. Самое время схватить пистолет и хотя бы треснуть Антона прикладом в лоб.
— Ты подразнить привозил меня сюда? — ворчу, не желая возвращаться в серпентарий. — В аду для тебя наверняка припасен отдельный котел.
— Хочешь узнать, что Льву Громову нужно от твоей матери? Тогда будь ласковее и дай мне время! Хотя бы день. Потом привезу тебя к ней хоть на всю ночь.
— И этот день я должна буду провести в компании Ксюши и Жени? Снотворным меня уже поили, свадебное платье испортили. Что дальше? Жвачки в волосах?
— Каким снотворным? — начинает он злиться, с визгом колес перестраиваясь в потоке машин. Я падаю на его колени от резкого разворота.
— Это не то, о чем ты подумал! — Вернувшись в свое кресло, пристегиваюсь ремнем. — Я подозреваю, что Ксюша что-то подмешала мне в чай. Не удивлюсь, если какую-нибудь дрянь для выкидыша…
— Что?! — рявкает Антон, отчего я вздрагиваю.
— Да-да, я помню, что она очень обижена…
— Черт! Черт! Черт! — На каждом слове этот псих долбит ладонью по рулю. — Не поедешь ты туда. — Он набирает номер и подносит айфон к уху, сворачивая в сторону Москва-сити. — Генрих, организуй парней к Вольской. Круглосуточно… И к дому, и к детскому садику. Бабулю тоже под присмотр. И собаку, если понадобится! — рычит он и бросает телефон на приборную панель.
По моей спине ползут мурашки. От ужаса судорогой сводит даже челюсти.
— Что происходит, Антон? — спрашиваю не своим голосом, охрипшим от липкого страха.
— Вы в опасности.
— Я поняла. Но почему?
Он отвлекается от дороги, пронзив меня взглядом:
— Потому что ты родная дочь Льва Громова…
Глава 16
Антон всегда старается избегать лишнего геморроя. Он не стал бы усложнять себе задачу, выдумывая мексиканские страсти о моем родстве со Львом Громовым. Да и ответы на многие вопросы сами на поверхность всплывают. Например, мне становится ясно, чем заинтересовала Громова моя фамилия. Почему только после визита майора он порылся в моей биографии. Зачем подарил мне кольцо с бриллиантом и оплатил мой штраф. Из-за чего Ксения Вацлавовна вдруг взъелась на меня. Что делал Клим у нашего дома. А главное — причина маминого молчания о моем отце. Рассказывать было нечего: он бандит. Не пожарный, не
