Неправильная любовница - Любовь Попова
Поднимает взгляд и икает, делая свои большие глаза еще больше.
Пять лет. Пять долбанный лет. А она все такая же. Чистое счастье, упакованное в сверкающую оболочку смеха и радости.
— Андрей, — только и выговаривает она, а я зеркалю:
— Алина, — после чего просто набрасываюсь на ее губы, толкая вглубь кабинета. Все вопросы потом, сейчас только она. Только счастье, что обволакивает заставляя неметь все тело.
Глава 33
Единственное, что я успел заменить — это ковер. Мягкий. То что нужно. Я захватываю Алину, стягиваю руками и нападаю на алые губы. Красная помада быстро стирается напором и вскоре я чувствую, как моя девочка мне отвечает. Пылко. Страстно. До изнеможения хорошо. Ей опытный язычок скользит по небу, пока мои нетерпеливые руки срывают с нее белых пиджак. Моя снегурочка. Сладкая. Нежная. От нее так пахнет, что голова кружится.
Хватаю девчонку под задницу и просто держу, словно если соскользнет, то потеряю. Шагаю вперед и на что — то натыкаюсь. Стол. Отлично. Усаживаю на него. Дыхание пью. Юбку длинную задираю. Чувствую коленки в капроне, кожу горячую и дурею, просто башку напрочь сносит.
Мну упругую задницу, трусь ширинкой о влажные трусики как подросток, но хочется целовать, хочется просто вдыхать ее сладкий запах. Он изменился, стал гуще, насыщеннее и кажется нет больше шанса от него отказаться. Не отпущу. Мое. Рядом с ней как дома. Сдохну, если в ней не окажусь. Мы как два умирающих от жажды, дорвавшихся до источника. Знаю, что как только её губы коснулись моих все остальное, перестало для меня существовать.
Как она целует! Словно тоже ждала. Тоже искала. Словно для нее это такая же необходимость.
Притягивая за шею. Она и сама льнет всем стройным телом, ногами обхватывает, трется голодной кошкой.
Как же хочу в нее. Еду мозгами. Животным себя чувствую.
Как я вообще мог столько лет жить без неё? Не отпущу больше. Никогда. Пусть попробует только убежать…
Даже сдерживать себя не вижу смысла. Рву колготки, лезу пальцами в трусы, чувствуя насколько мокрые мягкие складочки. Я до сих пор помню их вкус, но мне срочно нужно напомнить. Спускаюсь на пол тут же прижимаясь губами к сокровенному. Отодвигаю трусы и принимаюсь пить ее соки, они текут прямо мне в рот, оседают на языке клеймом. Моя. Моя. Моя.
— Андрюша… ммм. Господи… — сладко стонет, когда втягиваю в рот клитор, пальцами одной рука мучая грудь, а другой скользя вдоль щели.
Все. Пробки срывает. Хочется сейчас. В нее.
Столько вопросов в голове. Замужем? Парень? Как жила без меня. Но все они тонут в ее горячем взгляде, стоит мне подняться и быстро расстегнуть ширинку.
Она сама ноги шире раздвигает, открывая мне доступ. Трусы в сторону, головка ко входу. Дышим, словно астматики. Хочется туда, в нее. И вот смотреть, чтобы не смела отворачиваться.
— Глаза не закрывай.
— Почему? — еле выдыхает, поглаживая кончиками пальцев мою обнаженную грудь, когда только успел пуговицы расстегнуть.
— Боюсь проснуться, — шепчу и опускаю голову, смотря как плоть раздвигает скользкие лепестки, как проникает внутрь, теряется в тесном влагалище. Глубже. Еще глубже. Пока не скрывается совсем, а я не чувствую предел собственной выдержки.
— Блять, да… Прокладываю дорожку из поцелуев до груди, дергая бедрами. Сильнее. Глубже. — Давай, малыш. Давай, сожми меня сильнее.
Сплетаемся руками-ногами. Жадно вбиваемся в друг друга. Целуемся. Целуемся. Я все ускоряюсь, амплитуду движений увеличиваю, с размаха и каждый раз до матки достаю. Моя. Моя.
Соски пальцами трогаю, слышу вздохи и стоны, что выбиваю каждым влажным ударом. Влаги столько, что она уже по ногам течет, а мне все мало. Ее мало. Нас мало.
Поднимаю ее на себя, держу в воздухе и принимаюсь вколачиваться поршнем, пока она кричит и ногтями шею царапает. Сильнее. Глубже.
— Еще, еще, — стонет она, целует, за плечи держится, пока я снизу вбиваюсь, чувствуя каждый миллиметр тесной плоти, чувствуя стенку матки, через которую пробиться пытаюсь до сердца.
Как ноги устают, обратно ее возвращаю, переворачиваю на живот и по заднице шлепаю. Сильнее. До звучного шлепка, до следов ладони, до крики и новой порции влаги, что пальцами собираю по заднице и пояснице размазываю. Как размазывает меня от желания.
Ноги раздвигаю шире, одну на стол, а между ними уже головка готова пробить себе путь.
Любуюсь изгибами. Она вообще не изменилась. Только бедра чуть шире, но мне это даже нравится. Толкаюсь глубоко, чувствуя как меня затягивает в пучину. Дышать не могу. Только в ней быть. Только с ней.
Прикрываю веки, когда Алинка руку под себя убирает, мошонку трогает, что меня судорогой скручивает. Не забыла. Помнит, как я люблю. Знает, что мне нужно, чтобы освободиться.
Но сейчас я кончать не хочу, сейчас ее хочу. Так что руку сбиваю, а сам пальцами клитор чертовки ищу. Тру усиленно вместе с жесткими толчками, чувствуя как ее начинает крыть.
Член тисками сжимает, а я запрокидываю голову и наращиваю скорость только и слушая, что шлепки влажных тел и тихие протяжные стоны.
— Боже, Андрей, я…
— Кончай, кончай, малыш, я за тобой, — ее тело судорогой сводит, а я чувствую, как меня током бьет. Кончаю в нее, исторгая столько спермы, сколько не было никогда. Снова и снова. Пока сил не остается, а я не валюсь на нее сверху. Все таки сон берет свое и я целую спину, прошу.
— Есть где поспать, меня капец вырубает.
Поднимаю ее к себе и крепко к себе прижимаю.
— Не отпущу тебя больше. Моя. Всегда была и будешь.
— Я знаю, — шепчет она, целуя мой колючий подбородок. А потом прямо так за руку берет. — Пойдем, тут кровать есть.
Она проводит меня в спальню, где толкает на пружинистый матрас.
— Иди сюда…
— Дай душ принять. Спи.
— Не буду спать, тебя дождусь.
Она осматривает меня и улыбается. Уходит в ванную, а я на секунду прикрываю глаза. Счастье во мне плещется до краев. Лучший день рождение. Лучший новый год. Надо
