Наше единственное лето - Мира Ли
– Что ты хочешь услышать? – спросил он. – Что ты не виновата в вашей ссоре?
Я согласно кивнула.
Сашка посмотрел в мои грустные, полные мольбы о помиловании глаза и шумно выдохнул.
– Тане все эти годы было тяжело рядом с тобой. Что бы она ни делала, она никогда не могла стать лучше тебя: ни в учебе, ни в школьной жизни, ни в нашей компании…
У меня от Сашиных слов перехватило дыхание. Он поморщился, но продолжил:
– Оставаться на вторых ролях с Таниными амбициями было очень непросто, но по какой-то только ей понятной причине она предпочитала продолжать дружить с тобой.
Я заплакала. Это случилось само собой, я не планировала. В глубине души я понимала, что Саша прав, относительно нашей с Таней дружбы, но произнесенные вслух обстоятельства оказались настоящей и довольно болезненной пощечиной.
Саша замолчал и сжал мое плечо свободной от зонта рукой. Дождь все шел.
– А сейчас ты по-серьезному перешла ей дорогу. Ты нравишься парню, в которого она влюбилась. И это твоя главная вина. С точки зрения Тани.
– А с твоей точки зрения? – спросила я сквозь слезы.
– Я не объективен. Но думаю, что вам не стоило так сближаться. Таня слишком хорошо знает твои слабые места и, отстаивая свои интересы, будет раз за разом делать тебе больно. А ты… – Саша ненадолго замолчал, – ты слишком наивна и открыта. Даже вредничать нормально не умеешь!
Я сразу же вспомнила Танины подколы и довольно злые шутки. И наш разговор в кофейне, когда она практически вынудила меня дать обещание не смотреть в сторону Дани, не мешать ей…
– Спасибо, – размазывая остатки туши, я вытерла слезы, – ты мне очень помог.
Я кивнула ему и побежала в сторону школы в надежде, что Таня не успела уйти далеко.
– Элька, ты с ума сошла?! – услышала я голос Саши, который явно не такой реакции на его откровенность ожидал.
Я остановилась. Он смотрел на меня удивленно и немного растеряно.
– Наоборот! Я начинаю в себя приходить! – и, помахав Саше рукой, я побежала искать Таню.
Дождь усилился, и всего через пару минут без зонта я промокла насквозь. Волосы прилипали к лицу, свитер – хоть отжимай, в туфлях чавкает…
Я заметила яркий Танин зонтик рядом с остановкой. В это время и в такую погоду кроме нас двоих здесь никого не было.
Увидев меня, Таня приоткрыла от удивления рот, но быстро собралась, выпрямилась и пристально посмотрела на меня. Я тяжело дышала от быстрого бега и пыталась набраться сил, чтобы сказать хоть что-то. Диспозиция была контрастная: как всегда идеально выглядящая Таня и мокрая, как из лужи вынутая, я!
– Судя по твоему внешнему виду что-то срочное… – начала она.
– Очень… Очень срочное! – я в очередной раз глубоко вдохнула и выдохнула. – Давай остановимся!
Таня смотрела на меня с непониманием.
– Все это неправильно: и напряжение между нами, и вечное соперничество, и обиды… – еще один вдох и выдох.
Таня замерла.
– Что значит: давай остановимся? – холодно спросила она.
– Значит: давай не будем делать вид, что все хорошо и мы по-прежнему подруги.
Красивая изогнутая бровь изогнулась еще сильнее. Если я правильно выучила Танину мимику за эти годы – она в шоке!
– Данилова, ты с ума сошла?
Я улыбнулась: второй раз за час мне задают этот вопрос. Уже пора подумать об этом серьезно? Мою улыбку Таня прочитала, видимо, как насмешку, потому что ткнула в меня пальцем и почти прошипела:
– Ты абсолютно невыносима в последнее время! Не знаю, что с тобой происходит, но ты меня нервируешь одним своим присутствием.
– Вот я и говорю: давай остановимся, – тихо сказала я, перестав улыбаться.
– Эля, я тебе не Саша Потапов, которого ты то любишь, то бросаешь… Что за сцену из кино ты тут передо мной разыгрываешь?
Все это, и правда, напоминало кино: дождь, пустая улица, Танин красный зонт с Эйфелевой башней…
– Мне тоже нравится Даня Шустов, – сама не заметила, как сказала это. – И я не буду держаться от него подальше, даже наоборот…
Я не смогла договорить, резкая и хлесткая пощечина обожгла мою щеку.
– Таня! Какого черта?! – между нами, прикрыв меня зонтом, встал непонятно откуда взявшийся Саша.
Конечно же он все слышал… Щека горела от боли, глаза щипало от слез.
– Какая же ты стерва, Данилова! – сорвалась на крик Таня. – Увести парня у подруги… Да ты подлая тварь!
– Танька, замолчи! – рявкнул на нее Саша и схватил за занесенную для очередной пощечины руку.
– Ты дурак, Потапов? – Таня начала плакать, от этого ее голос сильно дрожал. – Она об тебя ноги вытерла, побыла с тобой пару недель, чтобы Шустова позлить и свалила, а ты тут в героя-защитника играешь?
– Не лезь не в свое дело, – Сашин голос звучал низко, в нем чувствовалась едва прикрытая угроза.
Я смотрела на ребят, сквозь какую-то пелену слышала их голоса. Эти Танины слова, и эта пощечина… Они стали точкой невозврата в нашей дружбе.
Вдруг навалилась усталость. Мне хотелось домой, переодеться в сухую одежду, выпить горячего чаю… Я вышла из-под Сашиного зонта и пошла домой. Слезы смешались с дождем.
За моей спиной кричала Таня.
– Достали вы меня! Что ты, что Шустов, оба защищаете Эльку. Да что вы в ней нашли-то такого? Выскочка и зубрила!..
Я доплелась до дома, сняла мокрую одежду, путаясь в рукавах, натянула пижаму и забралась под одеяло с головой.
Слезы закончились, осталась пустота и тупая боль. Раз за разом, как заезженная пластинка, я проигрывала в памяти наш с Таней разговор и ее пощечину. Когда я бежала, чтобы поговорить с ней, я ожидала, что она расстроится, что обидится, уйдет… Но то, что она перейдет в открытое нападение – точно нет. Может, я не настолько хорошо знала ее или, действительно, сделала что-то, из-за чего стоило реагировать именно так?..
Несмотря на обилие вопросов и сомнений в одном я была по-прежнему уверена: в том, что все сделала правильно, расставив все точки над i.
Уж лучше так, чем продолжать играть в дружбу.
Сама не помню, как провалилась в сон. Ко мне заходила бабушка, собрала с пола мокрую одежду и поставила на столик рядом чашку с горячим чаем.
Пришла мама, чтобы позвать меня ужинать, но я отказалась, сославшись на головную боль и усталость. Я слышала негромкие голоса родителей, слышала, как ушел гулять Дима, как разговаривал на улице с Тимофеем папа…
Постепенно в доме стало тихо. Часы показывали полночь. Сквозь открытое окно было слышно, как капает с листьев дождь. Я
