( Не ) настоящая жена для магната - Анастасия Князева
Резкими, нетерпеливыми движениями Артем избавил ее от одежды. Склонившись над ней, с упоением втянул тягучий, ни с чем не сравнимый аромат девичьего тела и провел пальцем по ложбинке между упругих грудей, отчего сердце Марины забилось в разы быстрее. Прижавшись к ним губами, осторожно испробовал ее на вкус.
Она судорожно вздохнула и, схватив Артема за волосы, потянула на себя.
— Ты так прекрасна, мой ангел, — прошептал он уже у ее губ. — Мое совершенство…
Окончание фразы выдохнул ей в губы, попутно развязывая шнурки на ее спортивных штанах.
Вскоре они были обнажены, и между ними не осталось никаких преград.
Нависнув над любимой, Артем внимательно вгляделся в ее затуманенный взор. Она прогнулась под ним, и ее обнаженная грудь прижалась к его груди.
— Марин, — сказал он хрипло, зная, что уже не остановится. — Если ты не готова…
— Я готова, — нетерпеливо прервала его девушка. — Я хочу тебя, Тем. Я хочу быть твоей…
Ему было необходимо услышать ее голос, получить ее согласие. Его тело жаждало проникнуть в нее, раствориться в ней без остатка. Марина превратилась в сосуд из огня и страсти, который Артем жаждал испить без промедления. Весь. До дна.
— Я люблю тебя, сладкая, — прохрипел едва слышно, накрывая ее тело своим.
— Да, — прошептала она. — Да, пожалуйста…
Марина подняла к нему свое лицо, и их губы соединились. Он целовал ее, вбирая в себя соленый вкус ее слез и медовую сладость кожи. Что-то шевельнулось глубоко внутри, в самом средоточии его естества, внутри его сердца.
А потом, преодолев мимолетное сопротивление ее маленького тела, и услышав, как она зашипела от боли, Артем вошел в нее. Но тут же замер, давая ей время, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, а себе — обуздать внутреннего зверя.
— Моя девочка… — его руки ласково погладили ее бедра, лоб прислонился к ее лбу.
Марина с трудом разлепила веки, поразив его сияющим взглядом космических глаз. На длинных ресницах повисли прозрачные кристаллы слез.
— Я ждала тебя всю свою жизнь, — запинаясь, пролепетала она. — Мой Артем… — уголки ее губ дрогнули, и она провела ладонью по его щеке. — Моя первая и единственная любовь!
Прижавшись к нему всем телом, Марина спрятала раскрасневшееся лицо на его плече.
Мужчина задвигался. Сначала медленно, с трудом балансируя на самом краю между реальностью и мечтой, затем все увереннее и чаще, вознося их все выше и выше.
Как горячо в ней было. Как тесно…
Мир закрутился вокруг них, небо обрушилось наземь и разлетелось тысячами звездных осколков, унося влюбленных в заоблачные дали. Они были счастливы!
Глава 19
Марина
Нет ничего лучше, чем просыпаться в объятиях любимого человека.
Лежать у него на груди, слушая размеренное сердцебиение, вдыхать густой аромат его тела и знать, что он принадлежит лишь тебе одной. От кончиков волос и до самых пят. Весь. Без остатка. А ты — ему. Теперь уже по-настоящему. Навсегда. И что ваше счастье не закончится не через секунду, не через день и даже не через год.
Отныне и до последнего стука твоего сердца. Он твой. Только твой…
В его объятиях, таких надежных и крепких, я чувствовала себя защищенной. Знала — никакие призраки не смогут их разомкнуть, ни одно чудовище не проникнет в наш с ним маленький, но самый безопасный, мирок.
Проснувшись, я с трудом разлепила отяжелевшие веки и блаженно улыбнулась. Тело ныло от приятной усталости, между ног немного саднило. Но эти ощущения были настолько новы и необычны, что я почти не чувствовала никакой боли. Лишь сладкое томление внизу живота и легкий трепет в груди. Будто целая стая бабочек вылупилась за часы сна и теперь стремительно рвалась на свободу, к небу.
Осторожно повернувшись к Артему лицом, несколько минут смотрела на него спящего. С закрытыми глазами и умиротворенным, не тронутым дневными заботами и многочисленными делами, лицом он казался совсем юным. Никогда бы не сказала, что этому прекрасному мужчине с чертами Аполлона уже тридцать. И что на его сильных плечах лежит забота не только о большой семье, но и управление многомиллионной империей Королевых. От него одного зависят жизни тысяч людей — сотрудников «KorolevCo».
А теперь к ним присоединилась еще одна судьба. Еще одно слабое существо, которое всецело зависит от него…
— Я люблю тебя, — вырвалось у меня тихим шелестом.
Я действительно его любила. Так крепко и неистово, как может любить только непорочная душа. Моя душа преклонилась перед его нежностью, отдалась на волю терпеливого завоевателя, пала под палящим зноем его поцелуев. Она больше не желала свободы, не метала о вольном полете, как прежде. Ничего из этого ее не привлекало. Только плен его надежных объятий и уверенность, что так будет вовек.
Аккуратно, чтобы не потревожить любимого, я сползла на край постели и встала. Вытащив из груды вещей его футболку, словно так и должно быть, оделась в нее как в платье и тихо, затаив дыхание, открыла стеклянные двери и вышла на балкон.
Париж ожил и сиял под ярким летним солнцем, будто и не было вчера никакой бури, и заряженные вспышки молнии не громыхали на горизонте. Город забыл о непогоде. Ничто в пределах моей видимости не напоминало о событиях прошлой ночи.
Только внутри сидел неприятный осадок, оставленный неожиданной встречей с отцом и теми откровениями, которыми он так яростно со мной делился.
Смогу ли я когда-нибудь это забыть?
Одна короткая встреча и всего несколько злобных признаний смогли разрушить то шаткое равновесие, к которому я стремилась все эти годы, живя вдали от них. Вдали от дома, который никогда не считала своим. Вдали от всего, что когда-то до безумия любила…
Но его слова сыграли со мной злую шутку. Он вернул меня в ту далекую ночь, четыре года назад.
Я не помнила, как Герман привез меня в отель. Ничего не видела и не слышала, пока за спиной не прозвучал голос Артема. Он звал меня, просил не убиваться так и не причинять ему боль своими слезами. Он обнимал и успокаивал меня, словно ребенка. Ни разу не спросил, что случилось и почему я вдруг рассыпалась на глазах. Он не требовал объяснений, не пытался проникнуть в мою голову, чем и заслужил бесконечное, безграничное мое доверие. Он был единственным, кому мне вдруг захотелось открыться. И тогда я поняла, что хочу быть его. Прямо тут. В эту шумную летнюю
