Третий шанс - Татьяна Рябинина
Как бы там ни было, при общении я делал рожу кирпичом и загонял внутрь все, что просилось наружу.
До встречи в суде, Лариса Петровна.
О том, что там же придется снова встретиться и с Юлей, я не думал. Не позволял себе думать.
Все это просто надо пережить.
Впахивал на работе, потом шел в тренажерку или на волейбол. Хотя серьезный спорт для меня закончился на пятом курсе, с ребятами из команды собирались до сих пор, играли раз в неделю чисто для удовольствия. Иногда забегал к родителям, по вечерам разговаривал в воцапе с Полиной. Ждал, когда все закончится – хотя толком ничего и не началось.
Казалось, что суд еще не скоро, но этот день наступил – как-то внезапно. День, в который сдохло бабье лето и полил унылый, бесконечный осенний дождь. Для тесного и неуютного «зала заседаний» нас было многовато: мы с Олегом, Лариса с Юлей, судья – грузная дама предпенсионного возраста, точно такая же тетка из опеки и длинноносая девица – секретарь, скороговоркой протарабанившая свою вступительную часть.
Зевнув, судья поинтересовалась, возможно ли между нами примирение и нет ли противоречий по разделу имущества. А потом вытащила из шляпы кролика – наш встречный иск.
- Согласно заявлению Дмитрий Максимович Морозов просит передать ему постоянную опеку над дочерью, Полиной Дмитриевной Морозовой, две тысячи пятого года рождения, и определить место жительство ребенка с ним, а также назначить временным опекуном дедушку, Пылаева Петра Евгеньевича, в связи с нахождением ребенка на лечении за границей. Причина – алкоголизм, наркотическая зависимость и асоциальное поведение матери, Морозовой Ларисы Петровны, а также негативное эмоциональное воздействие на ребенка.
- Да ты еб…нулся, Морозов?! – Лариса аж подпрыгнула на месте.
- Вы находитесь в суде, - судья стукнула молоточком по подставке. – Будьте любезны вести себя прилично. Вы можете представить подтверждение? – она повернулась ко мне.
Олег протянул ей папку с материалами и заверенное заявление Полины.
- Там же список возможных свидетелей с адресами, - добавил он.
- Почему ребенок за границей? – влезла тетка из опеки.
- Она инвалид – тяжелый порок сердца. Проходит курс лечения в Швейцарии, где живет ее дед. Медицинские документы приложены.
В одном из наших разговоров Олег высказал предположение, что вся эта история с дарственной была подстроена, что Лариса умышленно вывела меня на встречный иск, рассчитывая выиграть дело, а вместе с ним и весь спорный пакет. Но сейчас я видел: нет, это не так. Подобного демарша она явно не ожидала.
А вот Юля – может быть. Но ее о такой возможности не предупредила.
Она сидела, неподвижно глядя перед собой, бледная настолько, что ее блузка под пиджаком казалась серой. И мне вдруг пришло в голову, что никакая это не месть. Что Лариса могла как-то вынудить ее взяться за это дело. С нее сталось бы. Хотя бы только для того, чтобы выбить меня из колеи. И да, у нее получилось. По полной программе.
Заседание заняло от силы минут пятнадцать. Судья для проформы поинтересовалась, не согласится ли Лариса с иском и не откажется ли от опеки добровольно, после чего объявила, что о дате основного слушания нас известят.
- Ну вот, начало положено, - сказал Олег, когда мы вышли в коридор. – Но еще раз повторю, не обольщайтесь. База хоть и большая, однако не сказать чтобы сильно убедительная. Даже если подтвердится лечение от алкоголизма. Это было достаточно давно. Многое зависит от того, что выкатят против вас.
Прошло три дня – таких же муторных, тягостных. Хотелось забиться в дупло и уснуть лет на десять. Но надо было держаться. Ради Полинки хотя бы.
В пятницу вечером после рабочего дня я зашел в бар на первом этаже бизнес-центра. Он был довольно дрянным, но бармен Захар варил божественный кофе. Колокольчик на двери звякнул, сидевшая за стойкой женщина обернулась…
Вот так же семнадцать лет назад я вошел в комнату, где пел Чиж, и встретился с ней взглядом. И понял наконец, что это не какая-то девчонка, похожая на Юлю, а она и есть. Моя фея сирени.
Глава 20
осень 2002 года – лето 2004 года
Даже с моим небогатым жизненным опытом очевидно: счастье мимолетно, и если уж привалило, надо хватать и наслаждаться. Я словно поймал какую-то зеленую волну: все получается без малейшего усилия, все приносит радость. Как будто за школьным порогом осталась одна жизнь и началась новая – совсем другая.
Вступительные экзамены на отлично, учеба, новые знакомые, развеселое студенческое братство. Раньше я не слишком любил тусовки, но за компанию с Ларкой втянулся: теперь, когда родители дали ей относительную свободу, она с головой нырнула в светскую жизнь.
Политех – на первый взгляд, странный выбор. Наши с Ларкой отцы долго совещались, куда бы отправить нас за границу, но в итоге решили, что раз уж работать нам предстоит здесь, то и учиться лучше тоже в местных реалиях. В Политехе нашлась подходящая специальность – промышленный менеджмент. Хочу ли я этого, никто не спрашивал. Что значит, не хочешь? Мальчик, оближи ноблес.* Впрочем, я особо не возражал. Любишь деньги – люби их зарабатывать. Это мне тоже внушили с детства.
Разумеется, все знают, кто мой отец, и у меня репутация мажора. Правда, мажор я какой-то неправильный. Не зависаю каждую ночь в клубах и ресторанах, не трахаю все, что шевелится, и даже – позор! – не прикуриваю от стобаксовой бумажки. Впрочем, машину мне подарили на восемнадцатилетие с правами в бардачке, но водитель отца Марат натаскал похлеще, чем в автошколах. И квартира у меня своя – большая трешка-сталинка, хоть и напротив конфетной фабрики. За лето ее отремонтировали и упаковали по самое не хочу, теперь я врастаю в этот кайф: чувствовать себя единоличным хозяином. Света приходит два раза в неделю – затарить холодильник, прибрать, что-то приготовить.
Что касается девчонок, немного льстит, когда они на мне виснут, но не более того. А нужна мне только Ларка. Чем больше, тем лучше. Секс качественно изменил наши отношения, и в постели у нас все отлично, но я вынужден признать, что для меня она по-прежнему в первую очередь подруга. Та девчонка,
