Пианистка для Варвара - Анна Штогрина
Снова возвращаюсь к Шопену. "Весенний вальс" успокаивает расшалившиеся нервы. Не стоило вспоминать о Курбанове. Но как контролировать непослушные мысли, если они сами утекают в его направлении?!
Музыка помогает расслабиться.
И я забываю на миг о зрителях, о том где я. Арт галерея Славы меркнет перед глазами. Я снова свободная девчонка и сбегаю из приюта. Бегу под весенним дождем, слушаю вальс и улыбаюсь.
Я больше не одна. У меня есть мои родные мама и папа. Весь мой мирок из черной точки превращается в целую Вселенную. Впереди меня ждут перспективы, радуга сквозь дождь. Реализация самых смелых надежд.
Я стану собой, обрету свою личность и больше не буду пытаться понравиться, угодить, притворяться. Обрету душевное равновесие и баланс в истерзанной душе.
Задыхаюсь от счастья, распахиваю глаза и… замираю от ужаса!
Ризван Курбанов стоит прямо передо мной, облокотившись на пианино. И смотрит. Смотрит. Так смотрит, что душу наизнанку выворачивает.
И в смоле его взгляда вместо ненависти и злости читается прошлое…его боль. Он не в силах ее скрыть. Просто смотрит, а я погружаюсь в его горе. В те годы, в которые он испытал то, что заставило его стать монстром.
Губы мужчины шепчут приказ:
— Играй!
И я безвольно подчиняюсь. Забываю, что всего миг назад планировала стать независимой и самостоятельной.
Перед взглядом варвара я снова покорна. Пальцы порхают по клавишам пианино.
Ризван задумчиво смотрит, не двигается, не нападает. И я играю.
Остаемся только мы. Вся обстановка и гости арт галереи меркнут. Становятся размытыми тенями в дождь.
Фигура Курбанова четкая и мощная. Он как всегда одет в траурный черный. На лице густая щетина, а под большими глазами залегли серые круги.
Он смотрит на меня неотрывно. Эмоции на лице мужчины меняются с каждым аккордом. Не верю своим глазам, я вижу в нем одержимость и восхищение. Признание и извинение.
Может, мне хочется в это верить. Но впервые Курбанов спокоен и умиротворен. Словно все эти дни он искал меня и, наконец, нашел.
Я играю долго. Понимаю, что стоит убрать пальцы с клавиш, как очарование иссякнет. Вернется жестокий варвар, который принуждал меня к греховным действиям.
Рядом с ним кровь нагревается, становится вязкой. Спускается ниже в плоть и лижет бедра. Сжимаю ноги крепче.
Не отдаю себе отчет, почему я не боюсь больше этого опасного мужчину. Я не могла соскучиться, желать встречи, мечтать ощутить его тяжелый порочный взгляд.
Ризван развращенный, пресыщенный мужчина. Горец, привыкший брать то, что хочет силой.
А я нимфетка. Тонкая и хрупкая птичка, которую он не успел сломать. А сейчас рядом с ним, мне до одури захотелось, чтоб он продолжил ставить на мне порочные эксперименты. Он ведь не довел дело до конца, не лишил меня девственности.
Такому зверю интуитивно хочется подчиниться и отдать то, что он не взял.
Это наваждение, морок. Я в плену угольных глаз, терпкого пьянящего запаха с мускусными нотами. Страдаю и одновременно сгораю от нервного возбуждения.
Игра затягивается. Из пианино перетекает в нас. И Курбанов король на шахматной доске, а я пешка.
Мы смотрим друг на друга. В горле пересыхает, я веду языком по губам. Курбанов следит за моим движением хмуро и сосредоточенно. Сглатывает. На жилистой шее дергается кадык. Смуглая упругая кожа манит мои пальцы соскользнуть с клавиш и потянуться к его груди.
Едва сдерживаю неугомонные порывы.
Кому молиться, когда сам царь зверей заявляет свои права?!
Глава 29
Если Ризван Курбанов приехал в арт галерею Славы и стоит рядом с моим пианино, смотрит на меня в упор, то причина его визита — Я!
Пытаюсь дышать и не сбиваться с ритма. "Весенний вальс" звучит резче и быстрее, чем должен. Щеки мои алеют пропорционально сбившемуся дыханию. Я ставлю финальный аккорд и порывисто встаю со стула. Решаюсь бежать прочь или поговорить с этим диким варваром.
Я больше не обманываюсь его классической одеждой и брендовыми аксессуарами. Он зверь, спустившийся с гор. Я все помню. И как он угрожал мне, и как возбуждал, и как я переступила черту, ублажая этого мужчину аморальным способом.
Ризван ухмыляется. Читает в моем лице замешательство. Не двигается с места и не говорит ни слова. Продолжает изводить меня взглядом. Гуляет глазами по моей фигурке, скрытой скромной блузкой и узкой юбкой ниже колен. Он видит меня обнаженной, я знаю. Просто чувствую это. Понимаю по тому, как горит моя кожа под тканью, как вершины груди начинают ныть и пульсировать, а вниз живота опускается раскаленный свинец.
Аплодисменты зрителей позади меня заставляют вздрогнуть. Неожиданно вырывают меня из капкана смолистого взгляда.
Мама и папа подходят ко мне и обнимают за плечи с вызовом глядя на Ризвана.
Они все знают о том, что было в доме Курбанова, и что он со мной вытворял. Своими объятиями они вселяют в меня уверенность, что я больше не одна на закрытом ринге со зверем. Родители меня поддерживают и защищают. У меня появляется возможность снова дышать в присутствии Курбанова. А также попытаться справиться с больным возбуждением в теле.
Чертовщина какая то! Ведь нет оправдания тому, как сильно будоражит мою фантазию и тело этот мужчина. Ни на кого никогда я так не реагировала!
— Рад тебя видеть, Ризван, — отец протягивает руку для пожатия.
Курбанов вальяжно отпружинивает от пианино и крепко пожимает ее. Смотрит только на меня. Чтоб ему пусто было. Я от его глаз уже горю.
— Взаимно, Славик, — кивает маме, — Таня. Рад тебя видеть, Нелли.
Ох. Его низкий бас вызывает мурашки. Чувствительная кожа становится ершистой и наэлектризованной.
Позорно молчу. Потому что боюсь своим тембром голоса выдать весь спектр бушующих во мне эмоций.
— Славик, позволишь, я пару минут переговорю с Нелли наедине?
Крупная дрожь сотрясает тело. Но признаться в своем страхе это мелочно и низко.
Папа смотрит на меня, пытая взглядом. Я киваю, мол, все в порядке. Не съест же меня варвар в шаговой близости от родителей и в арт галерее Славы.
Моего жеста Ризвану достаточно. Он хватает мою ладошку в свой кулак и тащит за собой следом.
— Ризван, помни наш уговор. Я тебе доверяю. Будь вежливее.
Просит отец
