Ренни (ЛП) - Гаджиала Джессика

Мои пальцы скользнули вверх по мягкой коже ее икр, продвинулись внутрь к ее коленям и широко прижали ее ноги к матрасу, открывая мне прекрасный вид на ее сладкую, влажную киску.

Я не был одним из парней, которые ели киску, потому что хотели, чтобы девушка сосала член. Это не было ни обязательством, ни обменом. Это было не то, что я делал, чтобы получить что-то еще, чего я хотел больше.

Нет.

Я был одним из тех парней, которым просто искренне нравилось есть киску.

Особенно когда упомянутая киска была на вкус слаще любого гребаного фрукта, который я когда-либо пробовал в своей жизни. Мина, да, на вкус она была как гребаное лакомство. И я хотел полакомиться ею, насытиться и в процессе почувствовать, как она извивается подо мной, хнычет, стонет и кричит, как ее пальцы тянут меня за волосы или царапают кровавые отметины на моей спине.

Поэтому я поцеловал ее внутреннюю часть бедра и втянул ее сладкий маленький клитор в рот, втягивая его пульсирующими движениями, пока ее дыхание не стало прерывистым, пока ее бедра не начали подниматься и умолять об удовлетворении, пока она больше не могла сдерживать звуки и не начала беспомощно стонать, зная, что каждая капля ее удовольствия была в моей чертовой власти.

Если у мужчины были четкие приоритеты, это была единственная сила, которая нужна, что бы напиться.

Таким образом, когда ее бедра начали дрожать, а тело напряглось, и ее стоны смолкли, потому что воздух застрял у нее в горле, я лизал ее быстрее, с чуть большим давлением, пока она не вскрикнула, ее ладонь хлопнула по моему плечу, ее нога выпрямилась, прилив ее сладкой влаги покрыл мой язык.

Потом я лизнул ее еще немного, просто для пущей убедительности. Пока ее тело не истощилось, и ее пальцы не начали нежно перебирать мои волосы. Тогда и только тогда я поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз.

Я должен сказать, что мне действительно понравился вид ее распростертого гребаного тела на моей кровати. У меня возникло отчетливое, сильное чувство, что именно тут ей и место, осознаёт она это или нет.

Она не шевелилась, но долго смотрела на меня, пока я упирался коленями в край кровати. Затем ее руки медленно поднялись, скользя вверх по моим бедрам к ширинке брюк.

— Не-а, — сказал я, качая головой, не желая, чтобы она думала, что это было из-зи того, что я хотел секса.

Но потом она улыбнулась — медленно, немного лукаво. — Но я тоже голодна, — сказала она, и, клянусь, черт возьми, я чуть не кончил прямо тут и сейчас.

— Ну, мы не можем оставить тебя голодной, не так ли? — спросил я, когда она расстегнула пуговицу и молнию, ее тело медленно подалось ко мне.

Ее руки проникли внутрь и стянули с меня штаны и боксеры. Ее голова наклонилась, чтобы посмотреть на меня, когда она протянула руку и взяла мой член у основания. И все еще не сводя с меня глаз, она высунула язык и провела им по головке, слизывая предэякулят и посылая вспышку желания через меня, делая мой член тверже, а мои яйца болезненно полными.

Ее свободная рука скользнула вверх по моему бедру и легла прямо под бедренной костью, когда она наклонила голову и позволила мне скользнуть в ее бархатистый мягкий рот. Моя рука опустилась на ее макушку, скользнув в ее шелковистые волосы — простое легкое давление, а не руководство ею.

Она не нуждалась ни в каком гребаном руководстве.

Она точно знала, что делает.

У нее было идеальное всасывание, идеальная скорость, идеальный язык, идеальное траханье во всем.

Но задолго до того, как я смог кончить в ее красивое горло, она медленно отпустила меня, подняв руки прямо в воздух.

Не было ни секунды разочарования. Я бы снова завладел ее ртом. Но в тот момент она предлагала мне свое тело. Ни за что на свете, черт возьми, я не собирался отказываться от этого. Я наклонился, задрал и снял футболку, залез ей за спину и расстегнул лифчик, оставив ее восхитительно обнаженной передо мной.

Она медленно начала пятиться на кровати к изголовью, и я сбросил штаны и последовал за ней, накрыв ее тело своим, когда мои губы опустились к ее губам.

На этот раз, однако, они не были жесткими, голодными и отчаявшимися.

Поцелуй был медленным, глубоким, сладким.

Она захныкала, когда мой язык двинулся вперед, чтобы завладеть ее языком, ее ноги поднялись и обхватили мою поясницу, полностью притягивая меня к себе. Мой член прижался к ее киске, и она прижалась ко мне, ее влага покрыла мой член и заставила меня сделать медленный вдох и побороть желание войти в нее.

Казалось, прошли часы, и могло бы пройти еще столько же, прежде чем мои губы оторвались от ее губ и скользнули вниз по ее шее, между грудей, нежно играя языком с ее затвердевшими сосками.

Я снова начал спускаться, когда ее руки схватили меня и снова потянули вверх к ней. Когда мои глаза встретились с ее глазами, я нашел в них то, чего никогда не ожидал увидеть — полную открытость. Ее руки скользнули по моей спине и удержали меня, когда ее бедра начали мягко толкаться в меня, делясь со мной своей горячей влажностью, и мне пришлось стиснуть зубы и уткнуться лицом в ее шею, чтобы сохранить контроль, когда она брала у меня то, что ей было нужно.

Но я оттолкнулся, когда ее рука скользнула между нами, и я почувствовал, как ее рука сомкнулась вокруг моего члена и двинула его вниз, пока головка не прижалась к ее тугому входу.

— Мина, все в порядке, — сказал я, качая головой, зная, что именно она настаивала на том, что презервативы были для нее абсолютным жестким ограничением.

Она напряглась подо мной. — Ты сказал, что ты чист…

— Да, — сказал я, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать ее в губы. — У меня есть документы, подтверждающие это, но ты не захотела…

— Я передумала, — сказала она, ее рука отпустила мой член, а ноги надавили на мою поясницу, пока я не смог ничего сделать, кроме как медленно скользнуть в ее горячую, влажную, тугую киску.

— Черт, — простонал я, когда был глубоко похоронен, прижимаясь лбом к ее лбу, потребовалась минута, чтобы взять себя в руки.

Возможно, я трахался без презерватива дважды в своей жизни, и это было тогда, когда я был слишком молод и глуп, чтобы задумываться о последствиях. С тех пор презервативы всегда были со мной, и, несмотря на это, два раза в год проводились осмотры. По моему скромному мнению, секс был забавным только в том случае, если секс был без последствий.

Я знал, что Ло управляла жестко, и все подвергались тщательному обследованию несколько раз в год. Это, а также желание Мины использовать презервативы по своим собственным причинам, были всем тем доказательством, в котором я действительно нуждался, что она была чистой. И с ее имплантом мы были в полной безопасности, насколько это было возможно.

Тем не менее, прошло так чертовски много времени с тех пор, как я чувствовал, как женщина обхватывает меня — сладкая, горячая, влажная и тугая, что я почти забыл, как чертовски хорошо это было.

Контроль, мне, блядь, нужно было его найти.

— Ренни, пожалуйста, — захныкала она, ее бедра прижались к моим, пытаясь получить облегчение от своей потребности.

Я приподнялся, глядя на нее сверху вниз, когда медленно выскользнул почти полностью, а затем снова вошел — медленно, сладко, неторопливо. У нас было все гребаное время в мире. И не было другого места, где бы я предпочел быть, кроме как похороненным внутри нее.

Поэтому я продолжал в том же темпе, пока она извивалась подо мной, когда ее руки вцепились мне в спину, когда ее стоны стали почти болезненными всхлипываниями, а ее стенки стали невероятно плотными вокруг меня.

— Быстрее, пожалуйста, — умоляла она, отчаянно желая освобождения.

Но ей просто придется подождать. Потому что она давала мне прямо сейчас, то, что, я знал, много значило для нее, то, что, я знал, она могла отказаться дать мне снова в другое время — ее уязвимость. Так что я, блядь, доил ее изо всех сил, даже если моя собственная потребность в освобождении умоляла меня начать врезаться в нее жестко и глубоко.