Тайный наследник для миллиардера - Тала Тоцка
Я до конца недели взяла отпуск за свой счет, Богдана отпросила с собой.
Богдан сразу освоился, ему тоже понравился дом Арсанова. Особенно ему понравилось, что можно носиться на коляске по первому этажу.
Мне приходилось его тормозить и одергивать, а Тимур только смеялся.
— Ты чего так волнуешься, Полинка? Пускай катается.
— Он въедет в стену и испортит отделку!
— Ничего, здесь уже давно пора делать ремонт, — успокаивал Тимур, — главное, чтобы водитель не пострадал. А для этого мы будем учить ПДД.
Вечером он в самом деле начал учить с детьми правила дорожного движения. С обоими. Соня больше не температурила, и я разрешила ей играть с Богданом.
Арсанов расчертил прямо на полу «тротуары», «проезжую часть» и «пешеходный переход». Сначала они с Сонечкой были пешеходами, а Бодька водителем. Потом Соня захлюпала носом, потому что ей тоже захотелось побыть водителем.
— Тогда садись к Богдану, будешь его инструктором, — распорядился Тимур.
— Это что получается, у нас останется только один пешеход? — спросил мой сын. — Как же мы сможем учить ПДД?
И все трое посмотрели на меня. Я даже вздрогнула, настолько похожими были эти три пары глаз. И насколько одинаковыми показались мне эти три взгляда.
— Мне нужно готовить ужин, — сделала я попытку сбежать.
— Мы потом тебе поможем, Полинка. Все вместе, — пресек попытку Тимур и требовательно взглянул на детей. — Мы же поможем маме?
Маме! Просто маме! Не Бодькиной, а их обоих! Я готова была ему на шею броситься от счастья. А от того, как засияли глазки Сонечки, расплакаться. И он это почувствовал, я поняла по глазам.
Ужин мы готовили с Тимуром. Богдану в кухне было тесно, они с Соней немного покрутились возле нас, пока Тимур не отправил обоих на «проезжую часть».
— Идите повторяйте правило проезда через пешеходный переход, после ужина проверю.
Я сразу поняла, зачем. Все время, пока мы были на кухне, он прижимался со спины, старался коснуться губами шеи. У меня в местах этих прикосновений били настоящие электрические разряды.
Детей мы тоже укладывали вместе. Соня затребовала у меня полежалки.
— Полежалки? — удивился Тимур. — Это что такое?
Богдан с Соней принялись наперебой объяснять, а я залилась краской от взгляда, которым окинул меня при этом Арсанов.
— Хм, круто! — одобрительно кивнул он, потирая подбородок. — Я бы тоже не отказался.
Я в ответ метнула грозный взгляд, но смутить Арсанова было сложно.
— Может нам всем вместе полежать? — предложил он детям. — Мне интересно послушать, что вы делали днем, пока меня не было.
И опять на меня посмотрел протяжно и многообещающе.
— Мы не поместимся на моей кровати, — расстроилась Сонечка и подняла на отца глаза, полные надежды:
— Пап, а давай у тебя! У тебя такая большая кровать.
— Отличная идея, дочь, — кивнул он одобрительно и так сжал мою руку, что я только пискнула.
К спальне Арсанова я шла на ватных ногах, ему же вся эта ситуация явно доставляла удовольствие.
— Какая огромная! — восхищенно проговорил Богдан, увидев кровать Тимура. Я не смогла издать ни звука, снова покраснев как лепесток мака.
Разве это кровать? Это поле для гольфа какое-то…
— Быстро укладываемся, — скомандовал Арсанов, не скрывая самодовольной улыбки.
Возможно, он планировал другую расстановку, но на мое счастье дети улеглись между нами. Я лечь не решалась, села на край кровати и оперлась на локоть.
— Полежалки, Полинка, а не посиделки, — повернулся ко мне Тимур со смеющимися глазами.
Сопротивляться ему было невозможно, пришлось лечь. В итоге дети уснули в спальне Арсанова, и он потом разносил их по комнатам. А меня потянул на прогулку, и мы опять целовались в беседке.
— Ты меня только долго не динамь, Полечка, — губы Тимура выписывали на моей шее одному ему известные узоры. — Я ведь почти женатый мужчина, а догадайся, чем приходится заниматься по вечерам.
— Тимур… — я не успевала отвечать, потому что мои губы сминались требовательными, крепкими губами Арсанова. Я понимала, что он шутит…
…Или нет?
Но целоваться мне с ним нравилось.
Сегодня, прощаясь, он притянул меня к себе и сказал вполголоса:
— Я вернусь, и мы перестаем прятаться, Полина. Как хочешь. И ты выходишь за меня замуж, иначе я не успею усыновить Бодьку. А я ему обещал.
Я полдня прокручиваю в голове эти слова, и каждый раз внутри сладко замирает от предвкушения.
В окно вижу, как в ворота въезжает машина.
— Это бабушка приехала! — радостно кричит Соня и бежит к двери. — Бодь, пойдем, я тебя познакомлю. Она у меня классная!
Из машины выходят две женщины. Одна постарше, наверное, это и есть мать Тимура. А кто вторая? Молодая женщина рядом с ней слишком ухожена, чтобы можно было так сразу определить ее возраст.
Они поднимаются по ступенькам к входной двери, я иду им навстречу. Богдан в нерешительности останавливается на полпути к выходу.
Выходим на крыльцо. Соня бросается на шею матери Тимура — теперь особенно хорошо видно, на кого похож Арсанов.
— Здравствуйте, меня зовут Полина, — говорю как можно более приветливее, не забывая улыбаться.
Неожиданно ловлю на себе странный взгляд спутницы Арсановой. Настораживаюсь.
Она выглядит испуганной. Да что там, судя по расширенным зрачкам и распахнутым глазам, она в ужасе. Как будто увидела привидение.
* * *
— Сонечка, малышка, папа сказал, что ты заболела. Мы с дедушкой так волновались! — мать Тимура тискает девочку, а та жмется к ней и болтает без умолку.
— Я уже выздоровела, ба, честно! И температуры нет, вот попробуй, — Соня тянет ее руку и прикладывает к своему лбу. — Мы вчера с папой и Бодькой играли в правила дорожного движения! Хочешь, я тебе покажу, как мы играли?
Пока бабушка разговаривает с внучкой, мы с незнакомкой сверлим друг друга пронизывающими взглядами.
Она ни слова не говорит, застыв в молчаливом оцепенении. Только глаза с жадностью ощупывают мое лицо.
Становится не по себе, напряжение между нами повисает в воздухе практически осязаемым барьером. Сама не знаю, почему хочется закричать. Будто я тоже призрак увидела.
Я никогда не была предсказательницей, но сейчас моя интуиция воет сиреной. Внутри зреет твердое убеждение, что эта женщина представляет опасность для обоих детей. И для Богдана, и для Сони.
В конце концов эта игра в молчанку начинает утомлять. Я не имею права выгнать из дома Арсанова женщину, которая приехала с его матерью, но я имею право задать вопрос.
— Что-то не так? — спрашиваю прямо. — Почему вы на меня так смотрите?
Но та будто не слышит,
