Скандальный брак (СИ) - Вильде Арина

Пусть инициатива исходит от него, а я на все соглашусь.

Когда в спальне звонит Ромин телефон, первой его слышу я. Чтобы он не отвлекался, встаю за ним.

Увидев на экране «Отец», чувствую новый приступ жгучего стыда. Ужасно, что я врала не только Роме, но и его родне. Воспользовалась их доверием.

Почему погрустнела? Рома берет из моих рук телефон, но прежде чем принять вызов, поднимает взгляд на меня.

Смотрит внимательно и немного напряженно. Мне кажется это трогательным, он за меня волнуется. Но сейчас поводов для его волнения нет.

Просто не представляю, как скажу твоему отцу, что занимаюсь не свадьбами, а похоронами. Мне так стыдно за ложь…

Я признаюсь честно, ненадолго жмурясь и мотая головой.

Рома же хмыкает. Дожидается, когда я посмотрю на него, манит пальцем.

Я послушно тянусь к нему, Багиров придерживает указательным пальцем мой подбородок, приближается и произносит практически в губы, обдавая запахам крепкого кофе.

Не сомневайся, отец будет в восторге. Почти в таком же, как я после того, как поговорю и мы с тобой вернемся в спальню. Похороны его любимая тема для разговоров.

Я теряю дар речи, не совсем понимая шутит он сейчас или серьезно, а Рома, как ни в чем не бывало, чмокает меня в кончик носа, откидывается на спинку стула и принимает звонок.

Я понимаю, что неплохо было бы соблюсти приличие и дать Роме поговорить по телефону наедине. Дергаюсь, собираясь встать, но он ловит меня за руку.

Наши взгляды встречаются. Рома смотрит в мои глаза, гладит ладонь и спокойным тоном говорит уже не мне, а в трубку:

Алло, папа. Чтото срочное? я улыбаюсь и стараюсь хотя бы не прислушиваться к доносящемуся из динамика голосу. А вот от Роминого тембра привычно таю.

Он говорит не очень много. В основном: «да»/«нет»/«наверное». Один раз сказал: «планирую». Один, посмотрев на меня, улыбнулся както поособенному и подтвердил: «непременно».

Чувствую, что когда он сбросит, я всё же не сдержусь и задам глупейший вопрос: «вы говорили обо мне?», но в какойто момент всё меняется.

Рома немного хмурится и перестает поглаживать руку.

Конечно, помню… Поворачивает голову к окну, смотрит в него. Как ты относишься к тому, чтобы перенести?

Что именно Рома хочет перенести, я понятия не имею, но отчегото волнуюсь. Старший Багиров отвечает довольно долго. Рома слушает, хоть и видно, что терпение его подводит.

Но я обожаю его еще и за то, что он умеет держать себя в руках. Видела всего несколько проявлений несдержанности.

А еще пусть бурчит, но отца он очень уважает.

На сегодня у меня были важные планы, Рома произносит твердо, бросая на меня новый задумчивый взгляд.

Я застенчиво улыбаюсь, сердце бьется быстрее, чем обычно. Кажется, Рома сейчас борется не просто за свой день, а за наш.

Но ожидаемо сдается под натиском.

Шумно и долго выдыхает. Отпускает мою руку и тянется к переносице. Трет её, дослушивая очередную длинную речь.

Я понял, папа. Понял. Хорошо. Сегодня значит сегодня. У нас с Мирой были другие планы, но раз тебе важнее соблюсти традицию, чем дать нам от души постараться над внуками…

Я ловлю новый лукавый взгляд Ромы. Он подмигивает, а мои щеки вспыхивают…

Вот негодяй! Умеет торговаться!

Уверена, отец говорит ему чтото похожее, но на своем настаивает.

Когда Рома скидывает, я замираю в ожидании. Слежу, как он допивает кофе. Встает сам и подает руку мне.

Поднимает со стула, изучает лицо, убирает за ушко выбившуюся прядку.

Отец ждет нас вечером у себя. Вдвоем. Традиция, чтоб её. Семейный ужин. Переносить отказался.

Всё звучит не слишком критично. Я перевариваю и киваю:

Я не против, но мне нужно будет попасть домой, чтобы переодеться.

Не волнуйся, это я тебе устрою. Только позже.

Получив согласие, Рома разворачивает меня, оставляет руки на талии и подталкивает в сторону выхода из кухни.

Спасибо, всё было очень вкусно. Он запоздало благодарит, вжимаясь своим телом в мое сзади и целуя в шею.

Подожди, посуду нужно в посудомойку…

Моя вялая попытка увернуться пресекается категорично.

Посуда никуда не убежит, спорить с ним бессмысленно, я уже поняла, но мне очень хочется.

Поворачиваю голову, говорю:

Я тоже сбегать не собираюсь… получаю поцелуй в уголок губ. Потом ловлю озорной взгляд:

Я сильно опасаюсь, Мира, чтобы моя удача не ограничилась одной ночью. Ты же видишь мы только вышли из спальни, и сразу полетели рушащие планы звонки…

Это чистая правда. Сказать против нее мне нечего. Поэтому я просто разворачиваюсь, обнимаю Рому за шею и пячусь на носочках в нужную сторону.

Поэтому всё потом, хотела бы кивнуть, но это сделать уже не получается, ведь Рома меня целует.

Всю дорогу до дома Роминого отца я убеждаю себя, что повода изводить себя волнением нет. Пытаюсь скрыть дрожь в руках, но Рома всё равно отлично понимает, что чем ближе мы к месту назначения, тем я на грани к просьбе высадить меня у какойто лесопосадки и забрать на обратном пути.

Так сильно я не волновалась даже в день знакомства с ними. Но сейчас причина для моих переживаний кроется в другом.

— Ты выглядишь прекрасно, Мира. Расслабься, — Рома просит в миллионный раз, скашивая взгляд и поглаживая мою обтянутую темным капроном коленку.

Я кисло улыбаюсь, накрываю его руку своей и киваю.

— Не хочу быть вруньей…

Продолжать корчить перед ними свадебного распорядителя я не стану. Мы с Ромой это уже обсудили. Признаюсь во лжи, облегчу душу. Приму любую реакцию.

— На самом деле, ты жестокая женщина, Мирослава.

Рома интригует и делает паузу.

Я внимательно смотрю на мужской профиль. Жду продолжения.

Он отводит взгляд всего на секунду, подмигивает, расплывается в белозубой улыбке.

Черт возьми, мне безумно нравится, как он ведет себя, когда во всех смыслах сыт. Мы даже немного опаздываем, потому что оторваться друг от друга нам было сложно. Но Рому это не волнует.

Он выглядит так, будто его не заботит в принципе ничего.

— Ты заставляла отца восторгаться какимито пошлыми воланами и свадебными танцами, а ему ведь только и нужно было найти человека, с которым можно было бы пошептаться о предварительном поминальном меню…

— Рома!!! — я, не сдержавшись, пищу и хлопаю негодяя по руке, а он заливается смехом.

Таким искренним и заразительным, что злиться долго я не могу. Тоже хихикаю, смотря с легким осуждением.

Уже поняла, что местью за мою ложь станут постоянные подколки на похоронную тему, но с этим я определенно както справлюсь.

— В каждой шутке есть доля правды, Мира. В каждой.

На эти его слова мне нечего ответить. Его рука снова гладит мою коленку. Мы приближаемся к горящему огнями дому, в котором нас очень ждут.

Идя по осветленной низкими фонариками дорожке в сторону особняка, поднимаясь по мраморной лестнице и заходя в слепяще светлый холл, я с силой сжимаю руку Ромы.

Всё равно волнуюсь, как девочка.

Всё семейство Багировых встречает нас с Ромой в холле. Это выглядит так, словно ктото из нас — именинник.

— Миронька, — первые объятья старшего Багирова достаются не родному сыну, а именно мне.

Рома с радостью передает меня в руки отца, а сам в это время расстегивает пиджак.

— Как я рад, что вы приехали! Как мало нужно старику для счастья!

Что ответить, я не знаю. Мне приятно.

А вот Рома с Костей, которые в это время пожимают друг другу руки, дружно закатывают глаза.

Какие неблагодарный дети! Ужас просто.

— Спасибо вам за приглашение, — после теплейших объятий Мирон Маркович по закрепившейся уже привычке сжимает мои плечи и внимательно разглядывает чуть на расстоянии. Я знаю, что он повторяет у себя в голове: «как похожа на Любашу»…

Я не видела Ромину мать, но сейчас думаю о том, что обязательно попрошу у него фото.

Мне кажется, этой ночью была перейдена грань не только физической близости, но и отчасти эмоциональной. Я больше не боюсь, что такая просьба будет звучать неуместно.