Неприличное предложение - Елена Лабрус
Но то, что он увидел — было ещё лучше: лицо великого невозмутимого Платона Прегера, покрытое багровыми пятнами, перекошенное от гнева и злости.
Прегер рванул вниз узел галстука, а потом воротник рубашки с такой силой, что отлетела пуговица:
— Ты?!
Илья усмехнулся: Рита, помнится, сказала то же самое, когда увидела его на конференции.
— Какого хера тебе здесь надо? — процедил сквозь зубы Прегер.
— А разве президент компании «Премикс» не принимает всех желающих по личным вопросам? — поднял он лист с записью, лежавший на полу. — Так я записался, — развернул к Прегеру. А когда тот прочитал и молча скрипнул зубами, аккуратно положил на стол.
В кабинете стояла гробовая тишина.
— Приятно видеть узнавание на вашем лице, Платон Андреевич. Хотя было время, когда я звал вас, помнится, дядя Платон.
— Дядя Платон?! — опешил Прегер.
— А вы узнали всего лишь любовника жены, а не сына убитого вами друга? — усмехнулся Илья. Кивнул детективу: — Станислав Сергеевич! Какая удача, что вы тоже здесь.
Об измене жены Прегер знал, но увидеть детектива Илья не ожидал. Его не расстроил первый факт, зато обрадовал второй. Наверняка этот Тополев и проследил за его грёбаной женой, не зря же был прикормлен уже тогда.
— Так вот откуда я тебя знаю, — взмахнул руками Платон Андреевич и укоризненно посмотрел на Тополева.
— Прости, не успел сказать, — замялся тот.
— О том, что это именно вы посоветовали мне сменить фамилию, и с тех пор я не Зарецкий, а Лейкин, тоже, видимо, не успели? — хмыкнул Илья.
— Это было неважно, — ответил детектив.
— И дело, что вы закрыли, повесив смерть отца на какого-то наёмного киллера, которого якобы наняли дружки отца по его новому бизнесу, тоже было неважно?
— А по-твоему, его, значит, убил я? — сверлил Илью глазами Прегер.
Без страха. Но такие, как он, разве умеют бояться?
А, если и боятся, то свой страх никому не показывают.
К сожалению, отец Ильи не был таким. Он был высоким и красивым как дьявол, но визгливым, трусливым, нервным. Втайне, в том нежном возрасте, когда дети ещё умеют мечтать, Илья хотел быть сыном Прегера. Отец, что на него вечно орал и награждал подзатыльниками за каждую мелочь, не мог быть героем мальчишеских фантазий. А вот сильный, надёжный, уверенный в себе, несокрушимый как скала Прегер — легко. Он и был. Ровно до того дня, когда Илья понял, что это Прегер застрелил отца.
— Илья, Платона в тот день даже в городе не было, — вставил бывший следователь Тополев. — У него алиби.
Лейкин скривился.
— Засуньте себе его алиби, знаете куда? — Он полез в карман, потом нагнулся к столу и положил на него запонку. Редкую, из ограниченной серии, с палладиевой отделкой и древесиной дерева котибе. — Узнаёте, Платон Андреевич?
— Где?.. — побледнел тот. — Где ты её взял?
— Там, где вы её потеряли. В луже крови моего отца. Рядом с его бездыханным телом. Или ваш наёмный киллер случайно тоже такие носил? — с издёвкой обратился он к Тополеву. — Или её подкинули, чтобы вас подставить? — повернулся снова к Прегеру.
Тополев вспотел. Прегер закрыл глаза и сглотнул.
— Можете не отвечать, господа. Мне и так всё ясно.
Илья обвёл глазами бардак в кабинете. То, что он услышал из приёмной, когда Прегер заорал, что убить отца второй раз мало, ему и правда уже сказало всё.
Но ему было плевать.
— Зачем?.. — спросил Прегер осипшим голосом. — Зачем ты её взял?
Илья пожал плечами.
— Не знаю. Мне было десять. У меня заболел живот, я отпросился и пришёл из школы раньше. Дверь открыта. Отец мёртвый в луже крови. Наверное, увидев запонку, я потянулся машинально. Не помню, как она оказалась у меня в руке. Не помню, о чём я в тот момент думал. Помню, что испугался и убежал. И вернулся домой, когда там уже были менты, мать, врачи. Словно ничего и не видел.
— И ты никому ничего не сказал? — Прегер подвинул стул, сдёрнул с шеи галстук и швырнул на спинку.
— Ничего и никому. До сегодняшнего дня, — засунул Илья руки в карманы. — Мой отец был козлом, каких поискать. Он гулял, мама всё время из-за него плакала. Тогда своим детским умишком я решил, что это даже к лучшему, что он умер. Если бы я знал, какой ад будет потом. Что мать так и не сможет его забыть. Что начнёт резать вены, потом пить. И мне плевать, за что вы его убили, — скривился Илья. — Уверен, он заслужил каждую из шести пуль. Но в тот день я потерял не только отца, но и мать. Надеюсь, измена вашей жены разбила вам сердце не меньше, чем моей матери смерть отца, дядя… Платон.
Он развернулся и вышел.
— Илья! — крикнул ему вслед Прегер.
— Платон, не надо! — явно пытался остановить его Тополев.
Но Илья бы всё равно не остановился. Он даже к лифту не пошёл, свернул на лестницу и побежал вниз.
Надеюсь, измена вашей жены разбила вам сердце… — звучали в ушах собственные слова.
Надеюсь, вы любили её так же, как мать любила отца, — хотел он сказать, когда шёл сюда. — И будете страдать, как она…
Но уже как вышло, так вышло.
Они квиты.
Илья поклялся, что тоже однажды лишит Прегера человека, который ему бесконечно дорог, а Прегер боготворил жену. Нет, Илья не ради Риты Борисовны поступил в универ на исторический факультет, так совпало. Но он действительно хотел идти дальше: заставить её бросить Прегера, развестись ради Ильи, а не просто завести с ним интрижку. И у него бы получилось, он точно знал, только чёртова месть стала требовать от него столько жертв, на которые он не готов был пойти, что Илья решил остановиться и поставить точку на этом.
И он поставил.
Всё. Можно перевернуть эту страницу и жить дальше.
И больше не думать о чёртовой ненасытной твари, гидре с двумя головами: месть и Рита, что чуть не высосала из него душу.
Опустошила настолько, что Илья смотрел Прегеру в глаза и ничего не чувствовал.
И, когда сбросил с себя руки Риты в их последнюю встречу — тоже…
Он сам пришёл в её кабинет, чтобы убедительно предупредить Риту Борисовну, что сообщит декану об их связи, если ей придёт в голову навредить ему или Яне. И если она не успокоится — пойдёт дальше: заявит о домогательстве, устроит скандал.
Но даже угрожать не пришлось — Рита была не в себе.
Словно полоумная она ползала перед Ильёй на коленях, рыдала, умоляла её не бросать, хватала за руки
