Будь, пожалуйста, послабее - Виктория Осадчая
Младшая сестра была святая святых, он даже мысли не допускал, что у нее может быть мужчина, не то, что в этой ситуации. От этого Ромке стало даже дурно. Хотя помнится ее первая влюбленность…
— Мала еще меня осуждать, — пробурчал он.
— На месте Арины, я бы не пошла за тебя, — отрезала Божена, надув обиженно губки.
— Ну, я бы тоже на такой капризной девчонке не женился, — улыбнулся Ромка сестре. — И вообще, вы все так околдованы Ариной, что мне становится страшно.
— А что страшно-то? Похоже, у семьи Барышниковых слабость на эту девушку. Но больше всех, по-моему, у тебя, — хихикнула Божена.
— Не знаю, Жек, что это со мной. Но, когда я почувствовал шевеление Насти в ее животе, у меня дыхание перехватило. Это самые невероятные ощущения, — поделился он.
— Обычно, мужчины в таких случаях ничего не чувствуют. Ну, шевелится ребенок, ну, стану я отцом. А у тебя прям смотрю отцовский инстинкт раскрылся, — улыбнулась девушка и продолжила, ответив на вопросительный взгляд брата. — Я психологией увлекаюсь. А что? Интересная наука.
— Ветеринар-психолог, смешно звучит.
Тут взгляд Божены упал на витринное окно, за которым уже царили сумерки. Свет фонарей разбавлял темноту. Но Рома не заметил, как изменилось ее лицо. Словно она призрак увидела.
— Что там? — уточнил Барышников, проследя за взглядом сестры.
— Да, так, — отмахнулась она, пока недалеко от входа мужчина помогал усаживаться своей спутнице в дорогую спортивную машину.
Роман расслабился, давно он не чувствовал себя так спокойно и легко.
Всего один телефонный звонок вывел его из этого состояния.
Он летел по трассе, не сбавляя скорость. И даже то, что рядом сидела Божена, которая вызвалась ехать с ним, не могло его остановить.
— Ром, дай я сяду за руль, — предупреждающе прошипела она. Нет, а он тогда что будет делать на водительском сидении? Думать и умирать от предположений? Черта с два! Он доедет сегодня, пусть это уже будет глубокая ночь, но он должен быть с ней, со своей Ариной, со своей дочерью.
— Да, пап, — ответила Божена на телефонные трели. — Мы едем, я не смогла его остановить.
Ромка старался не вслушиваться, успокаивая себя тем, что все будет хорошо.
— Как там Арина? — долгое молчание, Божена слушала своего собеседника. — Ясно. Пап, ты сделай все возможное. Они ведь должны жить, так же не может, — вдруг всхлипнула сестра.
— Обещаешь? Обещаешь, что с ними будет все в порядке? — опять молчание и ее шмыганье носом. — Ты звони, как будут новости.
— Что там? — зло поинтересовался Роман. Но Божена заливалась слезами, не в силах что либо сказать. Холодные мурашки побежали от рук по всему телу. Нет, он не позволит ей умереть, не позволит. И только сейчас Роман понял, что не просто хочет быть с ней рядом, он не сможет без нее жить. Все эти годы, мысль о том, что она жива и счастлива, поддерживали его. Он ведь думал о ней всегда. ВСЕГДА.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ О ВОЗВРАЩЕНИИ И ПРОПАСТЯХ, КОТОРЫЕ РАСТУТ КАК ОВРАГИ ПОСЛЕ ВЕСЕННЕГО ПАВОДКА.
Она была в реанимации без сознания вот уже третий день. Роман Барышников за это время обзавелся легкой щетиной и кругами под глазами. Все эти дни он сидел здесь в коридоре, чтобы не пропустить момента ее возвращения в этот мир. Голова ужасно болела от количества выкуренных сигарет и недосыпания. Проще, конечно, было влить в себя порцию водки и отправиться спать, чтобы время быстрее шло. Но нет, этого позволить себе он не мог. Секундная стрелка двигалась с мучительным томлением по циферблату больших круглых часов, которые висели в коридоре, отсчитывая момент часа "Х, Она вернется к нему, она должна, она не бросит его и Настеньку. Может, его и бросит, но не ребенка.
— Вы бы шли домой, от того, что Вы здесь сидите, ей легче не станет, — мимо проходила женщина, которая, как говорили, принимала у Арины роды.
— Я подожду, я не могу уйти.
— Идемте, я Вам кое-что покажу, — вздохнула она, засовывая руки в карманы белого халата.
Обстановки вокруг Рома не замечал, погруженный в свое вселенское горе. Он просто шел за женщиной в ночной тишине больницы, смотря себе под ноги. Она остановилась, открыла массивную дверь и пропустила его вперед.
В огромной комнате царил полумрак, а дальше за стеклянной стеной была своя жизнь. У этой стены стоял стол, где, постукивая клавишами компьютера, сидела молоденькая медсестра.
— Здравствуйте, Софья Степановна, — поздоровалась девушка — Сюда же…
— Ничего, Света, ему можно.
Роману дали маску, одели шапочку, бахилы, застегнули халат и провели за стеклянную стену. Там в таких же прозрачных кювезах лежали несколько младенцев.
— Это Ваша дочь, — указала женщина на крошку, которая мирно спала, а во сне подрагивали ее крошечные пальчики и длинные темные реснички. — Ваша жена, несмотря на свое состояние, находясь в сознании и корчась от боли, решила, что должна родить ее сама. Мы помогли. Девочка не могла самостоятельно дышать, но мои коллеги, научили. Ваша жена и Ваша дочь боролись за свою жизнь. Вот ради чего Вам сейчас стоит собраться, поехать домой, выспаться и прийти в себя. Не нужно им, сильным девочкам, видеть своего отца и мужа в таком подавленном состоянии. Таким красавицам нужно соответствовать, — заявила женщина. А Роман смотрел на спящего младенца и не мог поверить, что это чудо сотворили они с Ариной, что она после такой аварии родила ее сама.
— Идемте. Если неонатолог нас здесь застукает, нам обоим несдобровать, — грустно улыбнулась женщина.
Она буквально тащила его вниз, потому что Рома не хотел уходить, любуясь своей красавицей дочуркой.
— Давайте, я вызову Вам такси? — предложила она.
— Да, это будет хороший вариант, спасибо, — опомнился мужчина, стряхивая с себя остатки наваждения.
— Вы, господин, Барышников, не переживайте. С Вашей женой тоже будет все в порядке. Я присмотрю за ней.
И только сейчас Роман увидел, что женщина не старая, Может, лет тридцать пять, но выглядела она безумно уставшей.
Таксист привез его к дому отца, но прежде разбудил уже почти уснувшего Романа. Алексей Алексеевич в столь позднее время еще не спал, сидя за письменным столом в своем кабинете. В домашнем халате, в очках на кончике носа, которые помогали ему рассмотреть текст в документах, в полумраке настольной лампы, он уже не был тем властным Барышниковым, которого боялся когда-то весь город. Сейчас это был обычный мужчина средних лет, который мог бы стать вскоре спокойным пенсионером, занимающимся внуками и домом. А нет! Рома прекрасно знал, что отец
