17,5 - Владимир Юрьевич Коновалов

и человечки, не успевающие уворачиваться от летающих расстегайчиков, шрапнели пельменей и порхающей в лучистом воздухе тончайшей просвечивающей ветчины. Шмяк в стекло, шмяк в лицо… И раз! И шмяк!.. В ухо… Это контузия! И правда, в ухо очень не приятно. Но вдохнуть всем ржущим носом струю кетчупа пострашнее будет.

Дед почти не пострадал. Его спасло, что он не дождался конца этой дуэли – время было как раз впритирку к поезду, на который он полминуты назад и не собирался. И ничего в этом удивительного: обычно уже ближе к концу какого-нибудь футбольного матча некоторых зрителей охватывает тяга намного раньше других оказаться у еще пустого выхода с трибун. Болельщик в лихорадке спешит, спотыкаясь, опередить мучительные заторы у выходов. Эта тяга вдруг пересиливает даже желание слиться в общем многотысячном оглушающем все чувства счастливом крике переполненных трибун и торопит на пустую лестницу. Он успел застать свободными все проходы со стадиона. Без толчков в спину, без невыносимо медленной толкучки спереди, он свободно и легко ушел первым. И улица еще свободна и пуста. Но ему уже скучно одному, а поэтому чуть-чуть больно болельщику слышать за спиной тихий шум волн моря радости.

Веселье затянулось до самой темноты, из окон столовой потянул дым, ликующие вопли, откровенные угрозы поджога и смех сопровождали хлопки пробок и звон разбиваемой в камин стеклотары. Редким в столь поздний час прохожим, мутно поглядывающим с темной улицы на яркие окна, очень казалось, что нынче наступила новогодняя ночь.