Записки под партами - Ники Сью
— Я предполагал, что ты кинешься в бой.
— Вот как…
Даниил ничего не ответил. Воцарилась тишина. Но это была приятная тишина. Мне нравилось ехать молча и рассматривать здания, машины, виды ночного города. Однако мою идиллию перебил звонок на телефоне. На экране высветилось «папа». В последнее время мы не созванивались особо. Могли обменяться парой смс, но не более. Кажется, это уже стало нормой в наших отношениях. Той самой неприятной нормой, которую мне безумно хотелось исправить.
— Алё, — сказала я в трубку.
— Привет, — сухое отцовское приветствие. Как и всегда собственно. Я уже и забыла, что он умеет говорить по-другому. — Как дела?
— Хорошо, — я постаралась говорить с улыбкой.
— Дома? — Без особых эмоций произносил папа каждое слово. Будто ему было на самом деле все равно. А звонил он лишь для галочки.
— Да, пап, — кивнула, — я дома.
— Все нормально?
— Да, пап, — опять кивнула, — помогаю Теть Любе готовить. Скоро спать будем ложиться.
— Молодец, — все так же сухо похвалил он меня. — Ладно, спокойной ночи.
— И тебе, пап, — отозвалась я и телефон погас. К тому моменту, как мы с отцом завершили разговор, машина Даниила уже заглушила мотор. Я засунула мобильный в карман и повернулась, чтобы еще раз поблагодарить человека, которого сказать по правде, совсем не знала.
— Зачем ты врешь отцу? — Вдруг спросил Матвеев. Он посмотрел строго так, будто собирается отчитывать маленького ребенка.
— Зачем ты спрашиваешь?
— Ты ночью сидела на пустыре в ожидании трамвая, — стольной тон, затем тяжелый вздох. Говорил Даниил так, будто ему уже все сорок и за плечами огромный жизненный опыт. — Твой отец должен знать, что с его дочкой могло произойти все, что угодно.
— Это ты так думаешь, — повела я плечом, отвернувшись. Сложила руки на груди, потому что мне не нравился весь этот разговор.
— Да! Я. Так. Думаю. — Прочеканил каждое слово. — Но у меня хотя бы есть выбор так думать, а у твоего отца нет. Почему ты ему не даешь эту возможность?
— Тебя это не касается, не находишь? — В груди полыхало. Мне хотелось кричать, метать. Да какое он имеет право вообще что-то говорить о моей жизни.
— Чего ты боишься? — Даниил держал одну руку на руле, а другой трогал свой телефон, который до этого мирно прибывал возле коробки передач. Тяжело вздохнул. Будто каждое слово ему давалось нелегко.
— Ничего и никого, просто это игра в одни ворота, — процедила сквозь зубы.
— Это твое мнение, а не отца, верно?
— Нет, не верно! И вообще, — сама не знаю, но почему-то сорвалась. Голос не слушался, эмоции не поддавались контролю. — Моя жизнь тебя не касается. Моя семья тебя не касается. В следующий раз, сделай вид, что мы не знакомы! — Крикнула и тут же выскочила из его машины. Быстрым шагом помчалась в сторону дома. Внутри я понимала, что вероятно в словах Матвеева было больше истины, больше смысла, чем в моих поступках. Но я так устала. Я устала бороться за правду, за себя, за возможность быть любимой и желанной в глазах родителя. Чтобы ни делала, всегда все было не так. Он не верил мне. Так что измениться, если сейчас я начну говорить снова ему правду…
Глава 35
Забежала в подъезд, пулей поднялась на нужный этаж и только возле дверей остановилась. Не хотелось переступать порог. Вроде бы дом — это крепость. Но когда для меня он перестал таковым быть?!
Помню, как в детстве в летние деньки мама звала с балкона меня по имени. Обычно к этому времени на столе уже стоял ужин, и приятные запахи разлетались по старенькому подъезду. Я сразу шла на кухню, а мама ругалась, что забываю в очередной раз помыть руки. Набивала рот вкусностями и задорно рассказывала о том, что происходило во дворе. Мама всегда сидела в уголке, улыбалась и кивала головой. Мне нравилось возвращаться домой. Нравилось ощущать себя нужной. Но, кажется, такого больше никогда не будет.
Входная дверь открывается, и Янка буквально налетает на меня. Оступается, рычит что-то себе под нос и убегает вниз по ступенькам. Вслед за ней появляется Тетя Люба. Злая, брови сведены, а правый глаз то и дело дергается.
— Здрасти, — шепотом произношу, потому что в таком вот состоянии мачеху видеть не особо приятно.
— О, явилась, — кричит она. И салфеточное полотенце мигом прилетает мне по лицу. Сказать, что я в шоке, значит, ничего не сказать.
— Теть Люб, — подаю голос, дотрагиваясь до горячей щеки, куда пришелся удар. — Вы что-то совсем границы переходите.
— Че там под нос себе волочишь? — Грубит она мне и снова замахивается. Я успеваю увернуться, не хватало еще с синяками в школу ходить. До этого мачеха подобного себе не позволяла. Да, кричала, огрызалась, гадости всякие на меня наговаривала, но руки не распускала.
— Вы успокойтесь, пожалуйста, — пытаюсь вразумить ее, но выходит не очень. Женщина еще больше злится, ноздри раздуваются от эмоций. Вижу, как грудь ходуном ходит, явно еле сдерживает себя.
— Дома работы по горло, а она не весь где шляется! Шаболда малолетняя, — снова взмах полотенцем и в этот раз удар приходится мне по плечу. Я понимаю, что разговор сейчас у нас вряд ли выйдет. А устраивать тут бои без правил с женщиной, которая мне в матери годится, это уж совсем сумасшествие.
— Мам, — выскакивает из комнаты Миля. Хватает Теть Любу за руки и резко тянет на себя, показывая мне взглядом, чтобы уходила. Я, молча едва заметно киваю ей, в благодарность, и залетаю в свою обитель. Благо на дверях есть щеколда. Закрываюсь.
Усаживаюсь на кровать, подтягивая ноги к себе. Закрываю уши руками и начинаю считать.
Один.
Два.
Три.
Когда дохожу до тысячи, дома воцаряется тишина. Эти скандалы порой терпеть просто невыносимо. Я бы сбежала, будь у меня такая возможность. Да только некуда.
